Анель снова рассмеялась, будто говорила со старым другом, а не с давним соперником.
— Боже, какая прелесть! Такая милая наивность… Я знаю все, Хамелеон. Все, что ты позволяешь о себе знать. Скажем, о твоих ночных рандеву. О девчонке-перевертыше. О замятой петиции того огневика, близнеца Кира, который к нам тут давеча переметнулся. И даже о том, что за мысли крутятся в твоей голове последнее время.
Ил на пару мгновений поймал ее взгляд, прищурился и гневно зашипел сквозь зубы:
— Я однажды твоему брату язык вырву…
— Не будь к нему так строг! В конце концов, он просто выполняет свой военный долг. — Девушка поднялась с пола и небрежно отряхнулась. Ее блестящие на едва пробивающемся солнце губы растянулись в победную улыбку. — Сообщает, когда противник сбивается с пути.
Ил неотрывно следил, как ее стройная фигура отдалилась к противоположной стене, где лежала набедренная сумка, такая маленькая, что подселенец ее сразу и не заметил. Хотя следовало бы — эта сумка до недавнего времени болталась на его поясе.
— Сейчас его военный долг — помогать каннорам! — выплюнул в спину Анель парень.
Инсив замерла. Ил смело буравил ее спину твердым взглядом. Черт побери, не будь они теми, кем являлись, он бы и в глаза ей заглянул! В одном Анель права: он действительно сильно изменился с появлением Эрики. Взять даже болотный туман. Ил же был на сто процентов уверен, что больше всего на свете боится чертову подселенку, которая до сих является ему в кошмарах. А на деле… все оказалось куда сложнее.
— Вот как, — тихо усмехнулась Анель.
Подняла сумку и развернулась на каблуках, попутно копаясь в содержимом. Каннор хотел уже возмутиться, как девушка подняла светящиеся каким-то неестественным светом глаза и безумно улыбнулась:
— Так ведь это он и делает, Хамелеон. Помогает каннору.
Ил закусил щеку и нахмурился. Но, судя по задорному смеху подселенки, скрыть замешательство и тревожное волнение ему не удалось. Анель, нарочито цокая каблуками, подошла ближе, махнула сумкой перед лицом парня и прищурилась, довольно, как проглотившая мышку кошка.
— Как, впрочем, и я, — добавила она и ловким движением выудила из кармана брюк небольшую бутылочку с зеленоватой жидкостью.
Девушка подняла пузырек повыше, чтобы редкие лучи преломились в толстых стеклянных стенках, а его наполнение сменило цвет с болотного на желтовато-мятный, — и с характерным звуком вытащила пробку. Цветочный запах, ставший противным, приторным, резко ударил в нос, оседая на горле неприятным налетом. Ил даже закашлялся, а глаза вдруг заслезились. Что за черт? У него же никогда не было аллергии на растения!
— Сок адской магнолии, — гордо огласила Анель, словно не замечая резкого аромата. — Пришлось изрядно повозиться, чтобы его достать. Знаешь, магнолии растут в самой чаще лесов Тремала, продираться туда — одно мучение. Безусловно, по пути встречался еще не один вид смертельно опасных растений. Но для тебя, мой дорогой Хамелеончик, только самое лучшее.
Она поднесла пузырек ближе к лицу парня. Перед глазами все помутнело, а гортань стянуло жутким спазмом. Ил в панике попытался вдохнуть — воздух с сипом проходил в легкие, но абсолютно не хотел выходить обратно. Казалось, что грудная клетка сейчас разорвется. Тело налилось свинцом, с губ срывались только хрипы. Больно не было, нет. Было жутко. До трясущихся рук, до панически распахнутых глаз, до бешено колотящегося в груди сердца. И среди этой жути, в мутном густом тумане раздавался четкий голос, врезающийся прямо в мозг.
— …Нравится запах, Хамелеончик? Только лишь от него жертва лишается возможности двигаться и ясно мыслить. Затрудняется дыхание. Учащается сердцебиение. Медленно, мучительно, прекрасно. От чего же умереть первым? От удушья, от разрыва сердца или, может быть, от ножа врага, который найдет тебя в таком виде? Ах, а что же будет, если выпить хоть одну каплю?..
Губы похолодели, как если бы к ним прислонили холодное стекло. Запах пробирался в горло тяжелыми, густыми струями. Царапал нутро. На пересохшем языке проступил железный привкус. Ил опустил тяжелые веки и приготовился к мгновенной смерти…
И вдруг все прекратилось. Зрение прояснилось, кислород обжег легкие, а в руки и ноги болезненной пульсацией вернулись силы. Сморгнув оставшиеся слезы и откашлявшись, Ил исподлобья глянул на мучительницу. Та лениво заворачивала злосчастную бутылочку в кусок сероватой ткани.
— Думаю, показательное выступление было достаточно красочным, чтобы ты понял мой намек, — ласково промурчала Анель и, поболтав в воздухе уже скрытым от глаз пузырьком, неспешно опустила его в сумку. Из той послышался жалобный звон баночек, которые были внутри изначально. Инсив это сильно позабавило. — Ох, сколько сокровищ ты понабрал на Канноре! Если бы я знала, что в вашем лазарете такое изобилие ингредиентов, то раненых бы не оставляла в живых никогда! А то ведь еще поправятся, мстить начнут, верно, Хамелеончик?
Ил несколько раз сглотнул, пытаясь избавиться от дерущей сухости во рту.
— Зачем… ты это… — попытался выдавить он, но язык совершенно не слушался.
— Что? Зачем даю тебе такой сильный яд? — Инсив хихикнула в кулак и опустилась чуть сбоку от парня. Тонкие пальцы принялись ловко расправляться с веревкой, стягивающей руки подселенца. — Знать бы мне самой, кроха! Очевидно, я просто невероятно добра и не хочу, чтобы ты случайно подставился перед своим командиром, используя все то, что лежит в твоих баночках. Ты ведь больше всего на свете боишься, что Дейр узнает об идее, которая не дает тебе спокойно спать по ночам, вот уже… Сколько? Месяц? Ах, прости, Хамелеон, я абсолютно потерялась во времени! Как и все мы. Наверное, поэтому нам вечно его не хватает?
Ил растер затекшие запястья и болезненно скривился. Медленно встал, держась за стену, отряхнулся и с ожиданием уставился на Анель. Та миловидно улыбнулась и протянула сумку.
— Между прочим, ингредиенты с Каннора не для яда, — хрипловато фыркнул парень, вырывая барсетку из чужих рук и закрепляя ее на поясе.
— То, что ты не собирался готовить из них яд, не значит, что они не могут отравить… — вздохнула подселенка.
— Оливеру будешь свои загадки загадывать, — скривился Ил. — У меня нет ни желания, ни времени их разгадывать.
Анель как-то странно потускнела, словно его слова задели ее до самой глубины ее черной душонки. Искра в желтом камне неровно мигнула, но уже через мгновение засияла даже ярче, чем было. Будь в комнате еще кто-то, каннор бы подумал, что она хочет вселиться.
— Времени и правда маловато, — разочарованно протянула девушка. — Засиделась я с тобой, Керал будет злиться. А мне сейчас подрывать ее доверие никак нельзя. Слишком многое поставлено на кон.
— Из-за того, что тайком снабжаешь врагов смертельно опасными веществам?
— И из-за этого тоже. — Анель вздохнула и напористо толкнула Ила в сторону выхода.
Каннор, наплевав на ломоту в теле, брезгливо извернулся, чтобы избежать прикосновения. Подселенку такая реакция позабавила — она нарочно вцепилась пальцами с острыми, как птичьими, ноготками в чужие плечи и потянула к двери, попутно быстро-быстро шепча:
— А еще из-за брата-предателя, милый. И, знаешь, ты мог бы помочь мне решить обе эти проблемы одним махом.
— Ты… — округлил глаза Ил. — Так ты не по доброте душевной мне этот яд дала.
— Не стой из себя дурачка, Хамелеончик, — заурчала Анель, едва ли не стаскивая спутника по лестнице. Краем глаза он заметил, как растворились в темных углах боевые тени. — Всем предельно ясно, как ты относишься к нему, а как он относится к тебе. Так что содержимое моего пузыречка поможет сразу нам троим: ты добьешься своей цели, я избавлюсь от пятна на репутации, а Оли наконец-то окажется там, где ему место. Неплохой план, милый, согласись?
Она отпустила Ила только у самого порога. Каннор, стоило рукам перестать давить на его плечи, отскочил на пару метров и оказался сразу на залитой теплым солнцем улице. Свет резанул по глазам, заставляя болезненно прищуриться. После серо-черных декораций приюта даже богом забытый переулок Дэнта казался ярким и красочным.