И ретировалась быстрее, чем Эри успела пожелать сладких снов. Что ее так взволновало? Снова вопрос, который нельзя задавать?
— Ну конечно. Не твоего ума дело, Эрика! — буркнула себе под нос девушка и лениво сгребла баночки с лекарствами в одну кучу. Они противно звенели, и это злило еще больше. — Не забивай себе голову, Эрика! Потом все узнаешь, Эрика! Друзья называется! Да мне инсивы…
Белуха замерла. В голову закралась одна мысль… Лилия знает, но молчит, мальчишки вряд ли расскажут про себя что-то — судя по всему, о прошлом они вспоминать зареклись. А кто еще может открыть правду? Кто знает Оливера лучше, чем кто бы то ни было, и уж всяко припомнит, если у него с Илом были какие-то тайны? Да и, в конце концов, кто ей прямым текстом заявил, что знает ответы почти на все вопросы?
Нет, Эри, нет! Ты не можешь ей доверять! Да, Анель сказала, что хочет помочь, но кто знает — может, это очередной ее план. Хочет оправдаться перед Керал и теперь выманивает каннорского опенула.
Эрика вытянула из кармана телефон и открыла переписку с псевдо-Оливером. С иной стороны, Анель за пару минут сказала больше, чем все друзья — за последнюю пару дней. И подселенка, кажется, не так сильно хочет от Эрики избавиться. Ведь хотела бы — прирезала бы еще в кафе…
— Ну к черту! — брезгливо поморщилась девушка и отбросила смартфон на другую сторону кровати. — Еще не хватало у инсивов помощи просить! Это… предательство.
Хорош солдат — еще в лагерь не вступил, а уже предает. Нет, если канноры узнают, точно вычеркнут Эрику из списка претендентов на роль опенула лагеря. А их в этом списке всего-то два человека: она да Ками…
Эрика простонала и обессиленно плюхнулась на кровать. Голова идет кругом. Как же хочется просто отдохнуть и не думать ни о чем! Жить как все обычные девчонки, париться из-за повседневных проблем, ходить на свидания, букеты с конфетами получать — что еще делают обычные девчонки? Эри, кажется, и забыла уже. А ведь еще месяц назад все было так просто, обыденно. И скучно.
В спину что-то неприятно впилось. Белуха тут же и подскочила и окинула взглядом постель. На одеяле лежала чуточку помятая, еще влажная от ночного воздуха роза. Явно сорванная с соседской клумбы.
Эри бережно взяла цветок и с улыбкой покрутила в руках. Ил, идиот, ему лежать надо, а он по дворам скачет. Хоть, вероятно, и вселившись в птичку или кота, но все же. Что-то в сердце расцвело, совсем как этот только раскрывшийся бутончик на нежной, беззащитной ножке. Эрика снова откинулась на подушку и прижала розу к груди, задумчиво глядя в потолок.
Ладно, возможно, она и сама виновата. Выдумывает проблемы на пустом месте. К примеру, стоило чаще спрашивать Ила о его прошлом. Тогда бы загадок стало в разы меньше. Но, как он сам сказал, там слишком много темных страниц. И девушка с горечью признавала, что боится их читать…
Утром особняк хранил все то же ночное безмолвие. Эрика около пяти минут лежала с закрытыми глазами и не шевелилась, прислушиваясь к самым тишайшим звукам. Но ничего, кроме ветра так расслышать и не смогла. Дом молчал, будто погруженный в траур по одному ему ведомой причине. Молчали птицы, обычно неугомонные на рассвете, молчали соседские детишки, молчали машины на пыльной дороге и сама дорога, холмы, небеса. Молчал весь мир.
Наконец решившись, Эрика быстро встала с кровати и несколько раз подскочила на месте, чтобы взбодриться и найти самую скрипучую половицу — разорвать эту оглушающую тишину. Деревяшка протяжно застонала, и где-то вдали мигом задорно затрещала синичка.
Комната оказалась пуста. Белуха подошла к пустующему матрасу на полу и коснулась рукой. Холодный. Значит, Ил здесь не спал.
— Странно, — подметила Эри, спрятала уже завядшую розу в ящик тумбочки и пошлепала в ванную.
Проходя мимо гостиной, она увидела, что и на диване никого нет. Даже белье аккуратно сложено, будто к нему не притрагивались. Хотя, это же Лилька! Она на заре встанет, весь дом отдраит, завтрак приготовит, собаку выгуляет — если собаки нет, заведет и выгуляет, — а потом заявится к тебе в комнату с горном и исполнит бодрый военный марш прямо над твоим ухом. А судя по тому, что барабанные перепонки у Эрики целы, а лая не слышно, Лилия сейчас занята готовкой.
Ну, вернее, об этом говорил шум со стороны плиты.
— Доброе утро, — приветливо махнула рукой Белуха, когда, умывшись, зашла на кухню.
Сотенко, не отвлекаясь от чего-то, шипящего на сковородке, кивнула:
— Доброе. Садись, сейчас оладушки будут готовы.
— Боже, Ли, ты не должна была…
— Заглуши лопасти и садись. Что я должна и не должна, уже я решаю, ага? Решила сделать тебе приятное — и сделаю, костьми лягу!
Эрика не нашла поводов спорить и послушно опустилась на стул.
— Остальные еще не проснулись? — уточнила она.
— Не-а. Я только твою бабушку видела, утром здесь шаркала, какие-то баночки брала. Она меня и разбудила.
— Бабушка? — Эрика оглянулась к двери. Но, конечно, никого там не увидела. — А сейчас она где?
— К себе пошла, наверное. Только в комнату твоей тети заглянула — и больше я ее не видела, — ответила Ли, складывая оладьи на большую тарелку. — Странноватая она, не кажется? Я имею в виду, даже для лайтовца.
Сотенко поставила на середину стола тарелку с завтраком, а рядом — пиалу с малиновым джемом. Эрика понятия не имела, откуда он у них. Похоже, ей все-таки почаще надо бывать на кухне. Или хотя бы самостоятельно закупать продукты. Впрочем, Ил и сам прекрасно справлялся — Эри вспомнила, как однажды случайно упомянула в разговоре, что обожает малину.
Мысли сами по себе вновь перескочили к подселенцу.
— Наверное. Как оказалось, я очень мало знаю о людях, которые живут со мной рядом, — невесело пробормотала Белуха и обмакнула один оладушек в варенье.
— Ты просто не достаточно внимательна! — пожала плечами Лилька.
— Да, возмож…
— Я серьезно, Эри. Скатерть замараешь!
Эрика приметила каплю джема, готовую сорваться на стол, и быстро закинула лакомство в рот. Скатерть была спасена, но проблему это не решило.
— Я не разглядела в тебе мага за три года знакомства. Да уж, о внимательности речи не идет.
— Ну, быть невнимательной не так очень уж плохо, — продолжила Ли. — Знаешь, кто самый глазастый на свете?
— Кто? Рыбки-телескопы? — фыркнула Белуха.
— Инсивы! Эти крысы в твоем мусоре закопаются, а информацию найдут. — Она наигранно распахнула глаза и прижала пальцы к вискам. — Ты еще не придумал план, а они уже знают, как его испоганить!
Эрика прыснула в кулак:
— Раз так, то, получается, Оливер — Шерлок Холмс нашей компании. И в случае чего надо бежать к нему, он наверняка все узнает!
— В какой это такой «нашей компании» состоит Оливер?! — взвилась Лилька. — Мы сами по себе, он сам по себе. Достаточно того, что ты его к каннорам затащила, ты еще и в кружок своих друзей негласно записала?!
— То есть, против того, что я буду к нему за ответами ходить, ты ничего имеешь? — развеселилась Белуха.
— Имею! Еще как имею! — Сотенко уперла руки в боки и разъяренно запыхтела. — Ты не знаешь этих инсивов! Все переврут, лапши на уши навешают, а все об одном — какие мы злые-ужасные, и какие они справедливые-хорошие! Один Каннорский хребет с приютом на пару чего стоят!
Эрика понимающе покачала головой. Инсивы ведь и вправду отлично промывают мозги и выворачивают все так, что они правы. И идти к ним за ответами — последнее дело.
— Не лучшая тема для утреннего разговора, не находите? — отвлек ее от размышлений сонный голос.
На кухню, чуть покачиваясь от слабости и подрагивая — от температуры, вошел Ил. Он кутался в плотный оливковый плед, которым обычно была укрыта кровать тети Сондры. Значит, подселенец все-таки ночевал там.
— Явление народу… — беззлобно хмыкнула Лилька, разливая кипяток по чашкам. — Как ты себя чувствуешь?
— Так, будто меня использовали в качестве подушки, одеяла и мишки для обнимания одновременно, — покривился парень, опускаясь на стул и поджимая под себя ноги. — Только втрое хуже. Утро, Эри. Не скажу, что доброе. Хотя, с тобой — уж точно получше, чем было.