Некоторое время девчонки сидели в молчании. Только было слышно, как тихо тикают настенные часы, шумит в ванной вода и что-то едва-едва слышно поскрипывает.
— Так, может, в этом и проблема? — предположила Лилия.
— То есть? — не поняла Эри.
— Ну смотри! — Ли поднялась на ноги, вышла на середину комнаты и с видом старого лектора проговорила, — У тебя все спорилось до тех пор, пока ты не знала, что не должна быть опенулом. Может, дело именно в этом знании? Типа, ты недостаточно веришь в себя или вроде того? Я не очень разбираюсь во всех ваших опенульских заморочках, но разве в вашем ремесле не главное быть излишне самоуверенным?
Эрика задумалась. Несмотря на резковатую формулировку, Лилия права. В книге, которую Белуха нашла у Сондры, говорилось, что опенул должен обладать двумя вещами: богатым воображением и мощным самовнушением. И если с первым у девушки все было плохо и раньше, то со вторым могли возникнуть неполадки из-за внезапно раскрывшейся правды…
— Вполне возможно, — медленно кивнула Эри и подняла на подругу глаза. — И что тогда делать? Как мне убедить свое подсознание, что я полноценный маг?
Но Лилька лишь помахала руками:
— Это уж не ко мне! Поспрашивай тех, кто к этому всему ближе. «Желтого» уродца, на крайний случай.
— Я не хочу говорить об этом с Оливером! Он ведь даже не в курсе. Ну, что я и тетя Сондра — исключения из правил.
— Разве? — удивилась Ли. — Так расскажи ему, и все с этим.
— Не расскажу. — Эрика втянула голову в плечи. — Не знаю, почему, но не могу…
Дверь в комнату хлопнула, девушки синхронно обернулись.
На пороге стоял Оливер собственной персоной. Идеально выглаженный костюм плотно облегал его подтянутую фигуру, черный пиджак подчеркивал бледность кожи. На шее, поверх ослепительно-белой рубашки, повязан рыжий галстук. На ногах — туфли, начищенные до такого блеска, что, глядя в них можно было сделать себе макияж.
Эри от увиденного забыла даже о банальном приветствии — куда уж о вопросе, почему она не почувствовала опенульского перехода!
— Дамы, — галантно поклонился Оли и по-кошачьи ухмыльнулся. — Доброго вечера.
— Помянешь черта… Учитывая то, что этот вечер я проведу в твоей компании, не сказала бы, — огрызнулась Лилька и подошла к нему ближе.
Вместе они смотрелись гармонично. Высокий, мужественный Оливер и женственная, чуть пухленькая, но при этом безумно милая Лилия. Прямо-таки парочка с обложки!
Если бы Эрика не знала, как эти двое друг друга ненавидят, непременно бы приревновала.
— Прекрасно выглядишь, Хризантема. Зеленый тебе очень к бутону, — колко ответил парень и, прежде чем Сотенко разразилась новой порцией проклятий в его сторону, продолжил, — Однако я желал доброго вечера Эрике. Ей же не придется в течение нескольких часов терпеть бесконечные приглашения на танец и якобы незаметные томные взгляды со всех концов зала.
— Тебе тоже не придется, уж я об этом позабочусь, — фыркнула Ли. Белуха мысленно ее поблагодарила.
— Увы, Оли, у меня тоже вечер не обещает быть добрым, — ответила она, поднимаясь с кровати. — Присматривать за болеющей сестрицей — то еще удовольствие.
Оливер хмыкнул и заинтересованно прищурился:
— И не говори… Кстати, ей лучше?
— Ей — да, мне — нет. А какая тебе разница?
— Довольно-таки большая. Она опенул, а опенулы в любом случае чувствуют определенную тягу друг к другу. Словно семья. — Он потер подбородок. — Хотя…
— Хотя — что? — нахмурилась Эри.
Оли покосился на Сотенко, стоящую рядом, вздохнул и уклончиво проговорил:
— Скажем так, я не очень-то ее почувствовал при встрече.
— Не очень-то почувствовал? — хохотнула Лилька. — Черт возьми, если продолжишь задвигать такие речи, то мне и шутки придумывать не придется!
— Ох, хорошо, не буду отбирать у тебя твой хлеб, цветочек, — закатил глаза Оливер. — Перефразирую: я не признал в ней сестру по крови. Конечно, вполне возможно, меня просто сбивала Эрика — ее-то опенульская природа куда более выражена.
Лилька на этих словах тихо прыснула. Эри предпочла сделать вид, что не обратила внимание.
— А как работает этот… маго-радар? — уточнила она.
Инсив пожал плечами:
— Не знаю. Просто щелк! — Он щелкнул пальцами. — И ты понимаешь, что перед тобой собрат по дару. Ты словно видишь в человеке какую-то крохотную черту, которую не видят другие и которая заставляет тебя цепляться за него взглядом, выделять в толпе и испытывать некоторые эмоции.
— Вроде влюбленности? — хмыкнула Ли, косясь на подругу.
Эрика мигом поняла, к чему она ведет. Но думать, что она влюблена в Оливера просто потому, что тот опенул, — это абсурд! Она же не животное, чтобы подчиняться каким-то там инстинктам! Причем волшебным.
— Не сказал бы, — негромко заявил Ил. Он скользнул в комнату так бесшумно и стоял, будто бы сливаясь со стеной, что Эри не была точно уверена, как долго он слушал их разговор. — Когда я повстречал Анель, мне хотелось ее придушить.
Подселенец метнул в сторону Белухи быстрый взгляд, пересек комнату и взгромоздился на подоконник, поджимая к себе ноги.
Выглядел он еще болезненнее, чем днем. Глаза впали, кожа посерела, покрылась редкими алыми пятнами нездорового румянца, глаза блестели как-то нехорошо, подглазины словно нарисовали тушью на бледном лице. Ситуацию усугубляло еще и то, что парень из-за постоянного озноба сменил футболки на шерстяной свитер, откопанный где-то бабушкой Лией. Свитер был ему немного велик — Эри не хотела думать, что Ил похудел на несколько размеров, — поэтому ладони каннора скрывались где-то в длинных рукавах, а половину лица изредка закрывал объемный ворот.
— Там уже сыграли свою роль обстоятельства, — подхватил диалог Оли и быстро, как бы невзначай, заметил, — И да, сидение возле холодного окна не способствует выздоровлению, я прав?
— Хуже, чем сейчас, мне определенно не будет, — прохрипел Ил и, в подтверждение своих слов, закашлялся.
— Я серьезно, ящерка. Слезь.
Подселенец нехотя повиновался — скорее, чтобы не раздувать новый конфликт, — и пересел на кресло у стола.
— Кстати о плохом, — напомнила о себе Сотенко. — Когда я вчера была у Дейра…
— Ты все-таки пошла на меня жаловаться «синей» истеричке? — вскинул брови Оливер и скрестил руки на груди. — Мило. А почему сразу Сигиллу не собрала? Судили бы меня по всей строгости справедливого каннорского суда!
— Сигиллу? — уцепилась за новое слово Эрика.
— Орган судебной власти, — коротко ответил Ил. — Совет, который набирает себе главнокомандующий на случай, если кому-то из лагеря взбредет в голову пойти против Устава. Хотя, обычно, мы все просто собираемся в Штабе, галдим пару минут, изображая серьезный процесс, а потом командир выносит приговор. Остальные всегда соглашаются.
— Почему? Неужели ни у кого нет своего мнения?
Каннор пожал плечами:
— Ты как будто Дейра не знаешь! Его чтобы переубедить, надо в лепешку разбиться. Делать нам больше нечего, как с главным спорить!
— Не заставляйте меня выслушивать лекцию по политологии, — простонала Лилька и потерла переносицу. — Я ходила к Дейру от имени лагеря, поэтому мне этой дряни хватает. Собственно, он на переговорах мне и сказал, чтобы «ноги этой инсивской крысы на Канноре во время операции не было».
— Так и сказал? — криво ухмыльнулся Оли.
— Слово в слово.
Эрике на голову словно вылили ушат ледяной воды. Сегодня! Шкатулку перехватывают сегодня! А у нее все еще не нашлось внятного объяснения насчет ее необходимости. Может, спросить у Ивана Слета — вдруг Сондра что-то упоминала? Или, чем черт не шутит, у самого Стефана Роя…
— …То есть, предлагаешь мне провести ночь на улице? — тем временем сокрушался Оливер, нервно постукивая носком туфли по полу. — И где мне спать? На лавочке в парке?
— Где-то же ты спал четыре месяца. Пока был лицом без определенного места воительства! — рычала в ответ Лилька.
— Если ты не забыла, Календула, Дейр запретил мне покидать город без присмотра кого-нибудь из вашего сине-фиолетового альянса. Так что-либо я нахожу ночлег в черте города, либо ты проводишь со мной ночь в одном из многочисленных моих пристанищ. Как тебе идея, м?