— Ну точно крысы! — задорно хохотнула Лилька и, не выжидая долго, тоже выбежала на поле боя.
Сырой воздух пропитался запахом бойни — солоноватым, резким. Таким, который гонит кровь по жилам, от которого кулаки чешутся надавать кому-нибудь по роже. Ли уже потряхивало от возбуждения! Отовсюду бежал народ, с криками и улыбками, напоминающими оскалы. Никто не мог сдержать эмоций! Боже, как же это круто!!!
Лилька рванула в самую гущу живого клубка из плащей, мечей и факелов. Нож в руке заметался из стороны в сторону. Плевать, кого ранить! Главное — бить, бить! На ладонь брызнула кровь, кто-то отчаянно завизжал. Враг! Добить! Сейчас!!! Одного, другого! Ранить, убить!!!
Из горла вырывались воинственные кличи. Перед глазами все помутнело из-за дыма. Взявшийся откуда-то огонь заметался совсем рядом. Настоящий огонь, не иллюзия. Горячий и смертоносный! И враги, попадая в него, горели, верещали, как поганые крысы, и подыхали!
— Так им и надо! — не своим голосом вопила Сотенко и рубанула куда-то, не глядя.
— Бей тварей! — подхватил кто-то в толпе.
— Бей!
— Дохните, уроды! Горите! Горите!!!
Все вопили, визжали, наскакивали друг на друга. Сапоги липли к окровавленным камням. Кожа лопалась от ожогов. Все в дыму. Все в крови. Вдохнуть не получалось. Выдохнуть не получалось…
Что-то не так.
Лилия резанула какому-то парню по плечу. Тот машинально махнул в ответ — задел по руке — и тут же припустил к скалам. С невиданной ловкостью вскочил на камни, зажал рану и шмыгнул в тень. Только сверкнули напоследок нечеловеческие зеленые глаза.
Эти глаза словно насквозь прожгли. Наглые, звериные, точно ведь какой-нибудь самодовольной мрази. Ли взвыла от ярости. Пусть он и не навредил ей почти. Но он не смел! Он не смел даже пытаться! Он поплатится, кровью своей поплатится! О, нет, ему не жить!!! Лилия, опьяненная этой идеей, рванула вперед. За врагом!
Огонь остался позади. Ледяной воздух окатил лицо, пробрался в легкие и вышел, унося с собой дымку, которая стояла перед глазами. Сотенко от неожиданности замерла. Окинула себя взглядом, будто не помнила, как здесь оказалась.
Обернулась.
И ужаснулась.
За спиной остались сотни солдат, сражающихся, кажется, в огромном костре. То ли факелов у инсивов оказалось слишком много, то ли чей-то огневик постарался, но даже в сырой пещере пламя не гасло, а, кажется, разгоралось с каждой минутой все сильнее. Но ребята словно и не замечали — размахивали ножами, кричали, хотя у многих уже пылали плащи. И Лилия мгновение назад была среди них.
Из этого ада выскочила фигура — человеком это обугленное существо язык не поворачивался назвать — и бросилась прямо на Ли.
Девчонка отскочила назад, как ошпаренная. Фигура вытянула вперед почерневшие руки — и упала замертво. На том, что еще недавно было шеей горящего, отчаянно сверкнул синий камень и погас. Лицо изуродовали ожоги. Ремни портупеи сгорели. У этого бедолаги теперь даже имени нет.
Лилия где-то минуту смотрела на изуродованное тело, не моргая и не шевелясь. Осознание подкатывало волнами и застревало в горле. Перед глазами вновь помутнело, но уже не от азарта. Сотенко шарахнулась как можно дальше от погибшего и подняла глаза, лишь бы не вывернуло наизнанку.
Это могла быть она. На его месте могла быть она. Если бы она не решила преследовать, если бы осталась на поле битвы…
— Ты жива, — медленно проговорила Лилия, словно бы убеждая себя в этом. — Ты жива, ты жива, все хорошо… Все в порядке. Ты — солдат, Ли. Возьми себя в руки!
Да. Она солдат. Солдат должен быть готов к смерти. Солдат должен быть готов к смерти своих товарищей. В этом нет ничего страш…
Кто-то истошно завопил. Ли судорожно перескочила взглядом на скалы вокруг. На уступах, тут и там, подобно грифам, стояли те немногие, кто остался вне этого ужаса. Некоторые стояли неподвижно, глядя свысока на смерти своих собратьев, редкие срывались с места, приближались к огромному кишащему людьми костру, отпрыгивали и кружили на месте в отчаянии. Но никто не выдергивал друзей из адского пекла, никто не спасал их, не пытался вразумить или, хотя бы, попросту потушить пламя. Все бездействовали — так или иначе.
Лилии снова стало тошно.
Она кинулась обратно по острым камням. Жар вновь опалил лицо. Той лазейки в стене из огня и дыма, через которую Ли удалось проскочить пару минут назад, уже не было, и девчонка припустила вбок, щурясь от горклого запаха. И когда от удушья уже кружилась голова, Сотенко наконец-то заприметила место, где пламя отступило, и сражающиеся, чуть подпаленные, охваченные битвой, но живые, оказались достаточно рядом. Лилия не глядя схватила первую попавшуюся руку и с силой дернула прочь. Неизвестная девчонка, все еще по инерции размахивая ножом, повалилась следом.
— Алиса! — тут же встрепенулась Ли, стоило им убраться подальше от опасности.
Светлые волосы чуть подпалило, серые глаза горели ненавистью, но пусть Лильку черт раздерет, если это не Алиса — та самая девчонка, которая еще позавчера сидела в комнате Ли, попивала чай с дымком и жаловалась на то, что парни с Каннора ни о чем, кроме своих сражений не думают. А теперь, можно сказать, Алиска сама была с дымком.
— Алиса, гадюка, очнись! — Сотенко от всей души зарядила подруге пощечину и уставилась в чужие глаза, в которых, кажется, стала проблескивать осознанность. — Что ты творишь?!
— Ли? — выдохнула она и сильно закашлялась. Сотенко пару раз треснула Алису по спине, не столько затем, чтобы помочь, сколько окончательно выбить из нее всю дурь. — Чего произошло-то вообще?
— Чего произошло?! А ты обернись и посмотри, чтоб тебя кошки ободрали!
Алиса растерянно повернула голову, чтобы видеть происходящее. На ее лице за мгновение вспыхнула куча эмоций: от ужаса до решимости. Она вытянула покрасневшие руки перед собой, перевела взгляд на Лилию и, только догадавшись, что именно случилось, хрипло проговорила:
— Нужно им помочь.
Ли кивнула и помогла подруге подняться. Указала на поле битвы, приказывая продолжать начатое, а сама рванула к ближайшим солдатам. Они все так же глядели в никуда, и Лилия выкрикивала имена и фамилии всех, кого только могла вспомнить. Кто-то откликался и будто отмирал — подбегал к девчонке, с полуслова понимал, что от него хотят, и мчался на помощь Алисе. Сердце колотилось в груди, как барабан. Если хоть кто-то не отзовется, останется в стороне — несколько жизней могут быть погублены!
— Карви! — с трудом вспомнила фамилию недавнего знакомца Сотенко.
Белобрысый парень выскочил молниеносно из-за ближайших валунов. В свете огня Лилия наконец поняла, что с ним не так: у каннора оказались разноцветные глаза. Но это сейчас волновало в последнюю очередь. Пара пассов руками, несколько четких приказов — и «синий» уже мчится спасать своих друзей. Вот только мчится как-то криво и неловко, постоянно дергая одежду, оправляя плащ и перехватывая поудобнее нож. Оно и неудивительно, ведь деть он его никуда не мог. Портупеи на теле больше не было.
Прошло еще около часа прежде, чем огонь окончательно погас. Теперь о нем напоминали лишь ожоги на коже тех, кому повезло больше, и дотлевающие тела — тех, кому меньше. Что инсивы, что канноры с лярами и не думали покидать пещеру, но желание драться у обеих сторон абсолютно пропало. Можно сказать, наступило перемирие. Негласное и временное.
Лилия сидела на сырых камнях в паре метров от озера. Неподалеку ребята с Ляра, те, кому удалось оставаться в тылу, обрабатывали своим раны. Кто чем мог — одеждой, плащами, даже ремни шли в ход, остановить кровь или просто прикрыть небольшой порез. Самой Лильке досталось куда меньше, чем могло бы, а с лекарским делом у девчонки всегда было туго. Поэтому только и оставалось, что глядеть на огромное кострище и прогонять в голове раз за разом сцену уже угасшего сражения.
Хотя, по правде, думать о нем не хотелось вообще. Как и о том, сколько сиреневых камней поблескивают сейчас в пепле. И насколько же меньше по сравнению с ними там синих.
Несколько ребят из канноров с безучастным видом бродили среди десятков трупов. Периодически опускались на корточки перед каждым более-менее целым мертвецом, оглядывали лицо, амулет — а порой безжалостно вбивали клинок прямо бедняге в грудь, если тот подавал хоть какие-то признаки жизни. Видимо, «синим» казалось, что это благородно…