Он шагнул назад. В полумраке напоследок сверкнули зеленые глаза, и инсив, не успела Эрика сорваться с места, резко захлопнул дверь. Пол содрогнулся.
— Стой! — Эри рванула вперед и распахнула дверь. — Оли!
Но Оливера за ней уже не было. Эрика вылетела в родной коридор, едва удержавшись на ногах. Оглянулась.
— Оливер, пожалуйста! — вырвалось у нее.
Захлопнула дверь. Открыла — нет, ничего. Ну же, ты ведь опенул! Просто сосредоточься! Снова — неудача. И опять, опять, опять…
Да как тут сосредоточиться!!! Эри треснула дверью так, что едва не отлетел косяк. Оперлась на нее спиной и обессиленно сползла на пол. Руки дрожали, как на лютом морозе. Мысли разлетелись кто куда.
Оливер… убил Марго? Нет! Это бред, этого просто не может быть! Он ведь инсив, Марго бы прочитала его мысли…
Если он только не выставил тот опенульский блок.
— Н-но, ведь, в любом случае, — шепнула самой себе Эри. — Он ведь был с Лилией тогда, верно? Да? Как раз же где-то до полуночи!
По местному времени. Ночь на земле Лайтов совпадает с ранним утром здесь…
— Нет-нет-нет-нет! — Эрика схватилась за голову и подтянула коленки к груди, будто бы пыталась спрятаться от собственных мыслей. — Нет-нет, это не правда, нет же!..
Против Ила столько доказательств! А против Оливера ничего нет.
Но даже если это так, если виновен на самом деле Оли. Получается, все, что она делала…
Эри треснула локтями по закрытой двери и обессиленно завыла. Душу как будто выдернули из тела и бросили со скалы на острые камни. Отвратительно, гадко — и ужасающе.
Что же она натворила!..
В комнате приглушенно зазвонил телефон, но Эрика не могла заставить себя подняться. Тело онемело, и все, что она могла — это лишь обнимать колени и упорно шептать, что это не по-настоящему. Это просто дурной сон. Сейчас Эри проснется, и все будет понятно, все будет хорошо. Надо только проснуться, вырваться из этого кошмара. Открыть нужную дверь — и выйти!..
Вот только сил не осталось.
Крыша приюта, что удивительно, после пожара пострадала не так уж и сильно. По крайней мере, на ней можно было находиться без опасения, что упадешь и переломаешь себе все ноги. А еще она оставалась единственным местом, не занятым вездесущими полицейскими. Наверняка через неделю их не будет и вовсе. Этим людям абсолютно все равно на произошедшее убийство — ах, простите, несчастный случай, — и на погибшего в огне коллегу. А преступник уже наказан. Хоть они и не знают.
Фигура каннора, освещенная пронзительными рыжими — вот ирония! — лучами, бросалась в глаза сразу. Анель невольно залюбовалась. Форма авитара всегда считалась одной из самых чарующих — уж кому, как не ей, это знать. И, глядя на очерченный серебром и солнцем стан, подселенка понимала, что в этом парне можно полюбить. Ну разве не чудо — такая умопомрачительная смесь мужества и грации!
— Подумываешь спрыгнуть, Хамелеончик? — улыбнулась Анель, подходя ближе.
Ил, стоявший у самого края, вздрогнул и пугливо обернулся через плечо. Ну-ну, дорогой, не теряй лица. Ты ведь только-только начал показывать себя бесстрашным наглецом!
— Я… не… нет, — отступил от парапета он, понурив голову. — Просто смотрел.
— Взыграли ностальгические чувства? Одиночество, живописные виды, шаг до падения. Стоило лишь ночи дождаться. Он ведь только по ночам приходил, если мне не изменяет память.
Мальчонка нехотя поморщился. По привычке. На Канноре ведь так принято. Не дай бог кто-то увидит, что ты счастлив, печален или влюблен.
Убогий остров убогих фанатиков с убогими законами. Сколько еще жизней они погубили своими «нельзя» и «не положено»?
— Ну, он уже ушел, — попытался отшутиться «синий». Почти получилось.
— Я знаю, милый. Вашу ссору слышал, вероятно, весь город. — Анель хихикнула в кулак. — Впрочем, не удивлюсь, если ключик просто хотел привлечь мое внимание.
И правда, у Оливера не было ни одной причины выяснять отношения с крохой-ящеркой достаточно долго, чтобы Анель их заметила. Как и уходить почти сразу же, стоило подселенке их обнаружить. Ну, разве что, еще ввести сестру в суть дела, не заставляя Ила пересказывать все самому.
— Как ты? — участливо поинтересовалась девушка.
Ил ничего не ответил. И правда, несложно догадаться.
— Так, значит, Каннор решил от тебя избавиться, — продолжила инсив.
Как бы ни было сложно и неприятно, им нужно это обсудить. Пусть мальчик выговорится — лишь бы не добивал себя самоедством. Он и так слишком многое сдерживает внутри.
Карви продолжил наблюдать за носками сапог.
— Н-наверное… — через пару секунд выдавил из себя он. — Я не знаю. Оливер сказал, что это все взаправду, но, просто… Я не верю!
— У тебя всегда были проблемы с верой, Хамелеон.
Анель поплотнее закуталась в темный плащ — ветер на крыше злился сильнее обычного — и опустила взгляд на Дэнт. Серый, бесчувственный, полный равнодушия город. Хорошо, когда есть куда сбежать отсюда. А вот находиться здесь в изгнании — и врагу не пожелаешь.
— Однако, очевидно, это правда, — продолжила она. — Если я верно поняла, Дейр не простил тебе предательства.
— Я не предавал! — выпалил Ил. — Я не знаю, почему он так решил, но я не предавал!
Инсив легко рассмеялась:
— Ну конечно. Поверь, я достаточно тебя знаю, чтобы понимать, что ты скорее загубишь свою жизнь, чем пойдешь против воли командира. Но, по столь обожаемым вами законам, ты имеешь на это полное право. Так что, Хамелеон, не хочу тебя огорчать, — Она уже совсем не весело прыснула, — Но, похоже, твой главнокомандующий просто решил от тебя избавиться.
Каннор прерывисто выдохнул. Анель стало его жаль — по-человечески, по-родственному.
— Но почему? — он поднял на нее глаза, и подселенка спешно отвернулась обратно к городу. — Я ведь… Я думал… Мы с ним друзья! Друзья же так не поступают!
Анель покачала головой. Действительно жаль.
— Не думаю, что Дейр Лио способен на дружбу. А если и способен, но на крайне хрупкую и однобокую. Когда свободен лишь один — что же за дружба это тогда, милый?
— Нет! Он способен на дружбу, правда способен! Он всегда помогал мне, и… Он ведь раньше был совсем другим!
— Что ж, в таком случае, его сердце со временем просто зачерствело. Такое происходит, Хамелеончик. Невозможно оставаться у власти и не терять при этом себя. Да и, — она пожала плечами, — Люди взрослеют. Меняются. Те, кого мы считали друзьями, становятся самыми страшными врагами. А те, кого мы считали врагами, вдруг обращаются самыми верными друзьями.
— Я знаю, — глухо произнес подселенец. Помолчал немного, перекатывая в голове мысли, и еще тише спросил, — Получается… он всерьез?..
— Да. Прости.
Страшно терять близких. Еще страшнее, когда они никуда не уходят. Кажется, будто кто-то чужой принял облик твоего друга. И ты смотришь в знакомые глаза — и не узнаешь. Анель вспомнилась Джессика. Джессика — бойкая девчонка с двумя смешными хвостиками, выпавшим молочным зубом и ворохом безумных идеи в голове. И Джессика — бездушная стерва, ненавидящая мир и готовая спихнуть вину за свои беды на кого угодно, только бы не брать ее на себя. Наверное, они разругались в самый подходящий момент — когда Анель еще не решила измениться вслед за ней, чтобы не прерывать дружбу.
А Дейру бы предать Ила чуточку пораньше. Глядишь, все сложилось бы по-иному…
— Видимо, мне стоило тебя тогда послушаться, — вновь подал голос парень. Не то вопрос, не то утверждение. — Когда ты дала мне яд. Сейчас бы этого всего не было.
Инсив снова взглянула на собеседника. Сейчас тот их разговор казался ужасно далеким, словно из другой жизни.
— Так почему не послушался?
— Я… Я просто… — Он потер плечи, как будто жутко замерз. — Я хотел, Анель. Просто там и Эрика, и Оливер, и… Я хотел, но…
— Но не сумел. Не оправдывайся, Хамелеончик, я понимаю. И не осуждаю. Напротив, сейчас я думаю, что это была не такая уж и хорошая идея. В конце концов, я бы и сама скучала по твоим волшебным глазкам.