— Все настолько серьезно, что нам с Серегом стоит еще раз рискнуть жизнями и сунуться в Провал?..
— Боюсь, что да.
— Подожди здесь…
Она пропала. Должно быть, так выглядит резкое пробуждение со стороны сна: из него исчезает человек.
Кангасск остался один на один с теплым сине-оранжевым миром. Саренга прямо-таки лучилась мудростью своего создателя. А каким кажется Омнис тем, кто блуждает ночами по мирам своих коллег? Что чувствуют они, ступая на зеленую траву или желтые дюны? Сложно представить. Но Кан был уверен, что Влада зря недооценивает Омнис. В нем есть что-то… что-то высокое и честное, что не выразить словами. Хотя, пожалуй, Странники Кулдагана сумели бы выразить: они помнят язык мира Ле'Рок и, возможно, те самые слова, что говорили пустынники, проснувшиеся однажды в чужом мире.
…Влада неслышно появилась у Кангасска за спиной. Она села рядом и облокотилась на его плечо.
— Мы не придем, Кан, — сказала она… недоуменно, с тяжелым предчувствием в голосе. — Провал растревожен. Кто-то прошел по нему совсем недавно.
— Я должен что-то сделать! — Кангасск вскочил и засобирался. Но мир сна не спешил отпускать его. Возможно там, в своей реальности, Кан метался и кричал во сне, но проснуться не мог.
— Зачем? — спросила Влада, глядя на его попытки вырваться из объятий солнечной Саренги. — Чего ты этим добьешься? Ты проснешься среди ночи на корабле, который ты даже не в силах заставить плыть быстрее. Ты ничего не изменишь этим пробуждением. Лучше оставь тело отдыхать и используй время, которое оставил тебе померанцевый мир.
— Да… ты права… Учитель… — Кангасск опустил руки.
— Тогда оставь все тревоги о том, что пока нельзя изменить, — Влада поднялась на ноги и подошла к нему. — Пойдем, — она взяла Ученика за руку, — я покажу тебе Саренгу.
Кангасск заставил себя успокоиться и забыть обо всем на время.
И были парящие над лесами города, были люди в ярких оранжево-синих одеждах. Трава цвета бронзы и яблоки цвета меди. И никто из проходящих мимо по великолепным каменным улицам даже не оборачивался на Владу и ее Ученика. Кангасск тогда не сразу понял, что почему-то одет теперь так же, как они.
Саренга была блистательна, губительно красива. Если во сне кому-то случится забрести в такой мир, этот человек проснется несчастным, словно открывшееся во сне великолепие ослепило его. И мир собственный будет казаться ему серым и скучным еще очень долго.
Такова была красота Саренги. Жестокая красота.
Кангасск проснулся; корабль качнуло; к горлу подступил теплый комок. Пришлось сразу же зажевать кусок прессованной мяты: тошнота набегала волнами, в такт качке.
Одевшись, Кан поспешно выбрался на палубу и встретил хмурое, по-настоящему серое утро, готовое вот-вот расплакаться мелким дождем. Даль и небо закрывал туман. Нижние паруса беспомощно висели, только верхние, ловя где-то над туманом слабый ветер, тянули корабль вперед. Сквозь белую пелену проглядывали далекие серые силуэты, то ли скал, то ли… Кан поежился, вспомнив Белую Область с ее белым мраком, потом тряхнул говолой и поспешно отправился искать Ориона.
Тот стоял на борту правого марана и вглядывался в молочно-серую муть, закрывавшую горизонт.
— Как дела? — спросил Кангасск.
— Не очень, — хмыкнул в ответ Орион и мрачно добавил: — Красивый туман. Я бы напал.
Кан беспокойно покашлял, прочищая горло.
— Но ведь нас не видно в тумане… да и на горизонте вчера никого не было… — наивно предположил он.
— Ты недооцениваешь пиратов, — сказал Орион и заметил хмуро: — Это хорошо, что меч при тебе… — немного подумав, сын звезд подытожил: — Нет, нападут обязательно, без харуспекса тебе могу сказать. Пойду поговорю с капитаном, пусть велит команде готовиться. И ты готовься, Кан. Выбери себе на складе что-нибудь из огнестрельного оружия. Не помешает.
Сын звезд развернулся и громко затопал сапожищами по палубе. Скоро он уже о чем-то говорил с капитаном… чей душераздирающий приказ: «Точите клинки, дармоеды!!!» накрыл Кангасска уже на подходе к складу.
Остаток дня Кангасску скучать не пришлось: чья-то добрая душа сказала матросам, что он оружейник. Потому одному выровнял гарду, другому починил клинящий перед выстрелом ган, третьему отбалансировал трофейный клинок, сняв пару тяжелых украшений с рукояти, четвертому наточил лезвие — каждый, ну каждый лез со своей собственной мелочью, потом по плечу хлопал да работу нахваливал…
— Вот спасибо так спасибо, кулдаганский мастер! — сказал седовласый моряк. Единственный старик на корабле, он чем-то неуловимо напоминал Осаро.