Если бы зрение было истинным, Орион увидел бы за штурвалом «Ювеля» маленькую девочку в коричневом камзоле с зелеными змейками. И на глазах у этой девочки наворачивались бы слезы, которые она бы, несомненно, вытирала просоленным рукавом.
Но Птармика Сарсазан была стара и седа. И глаза ее оставались сухими. И она сама испугалась своего искреннего воспоминания.
— Хорошо видишь в темноте, так ты сказал? — деловито осведомилась она. — Так полезай в воронье гнездо и смотри в оба… Хотя… — она задумалась, — нет, Сумаха тебе все равно не увидеть.
— Отчего же? — хитро прищурился Орион.
— Этот нахал покрасил корабль в черный цвет и нападает только по ночам. Днем, говорят, рыщет в тумане за скалами…
— Я вижу несколько в ином спектре, чем люди, — вежливо прервал ее Орион, — и смогу отличить черноту ночи от черной краски.
— Как это, интересно? — Птармика скептически усмехнулась.
— Краска чернее, — терпеливо пояснил сын звезд. — Ночь же полна света, которого вам не увидеть.
Кангасск проводил взглядом Ориона, взобравшегося на верхушку мачты. Тот удобно устроился в «вороньем гнезде» и снял треуголку. Теперь видны было его мохнатые острые уши. На горизонт смотрел он спокойно и вовсе не пристально: еще только-только начало темнеть и не приходилось ждать никаких черных кораблей.
— На, покури! — седой моряк толкнул Кангасска локтем в бок.
— Я не курю, — попытался отмахнутьсят тот.
— Зря, — назидательно сказал старик, — зигареллы и сил придадут, и сон прогонят. Вот Зига-Зига, говорят, сразу по три выкуривал — и бился, как ураган! Не знаю, как умудрялся… капитан наш курит по две, так она тоже в бою страшна!.. может, и увидишь еще…
Прок говорил еще много, и Кан очень скоро потерял нить рассказа. Прежде, чем уснуть, он запомнил, что потянулся за мятной плиткой.
…он проснулся оттого, что больно дернулось сердце… Кангасск вскочил и стал оглядываться по сторонам. Тихо. И его, проспавшего невесть сколько за этой огромной бочкой, никто даже не заметил и не разбудил. Он сам проснулся… отчего?
Кан перевел дух и потихоньку сориентировался в обстановке: он на палубе, сидит спиной к бочке с яблоками. Вон капитан, вон Орион спустился со своего наблюдательного поста наверху и подошел к ней. О чем-то спокойно говорят. Все нормально.
Словно в насмешку над этим убогим самоутешением, сердце дернулось еще раз. Миг спустя Птармика объявила боевую готовность… и команда поднялась, без криков и шума, словно боясь потревожить кого-то, притаившегося в беззвездной ночи.
— …боевой тримаран, — доложил капитану Орион. — О двух двигателях. Пока подкрадывается, а на топливе — догонит, без сомнений. И команда на такой зверюге должна быть человек триста. Мы в проигрыше, как ни крути.
— Что ты предлагаешь? — сурово спросила Птармика.
— Уйти в Губительный Архипелаг, — ответил Орион. С непреклонной ноткой, не изжитой за три тысячи лет.
— Ночью?! Да ты что, сдурел? — так и взорвалась старуха. — Я не дам размолотить мой корабль о скалы!.. — кажется, она прибавила еще несколько крепких слов, но сын звезд ее не слушал.
Орион приблизился на шаг и положил руку на штурвал.
— Я слишком хорошо помню Губительный Архипелаг, — сказал он хмуро, понизив голос. — Он множество раз спасал мои корабли и помогал грабить чужие. И я провел бы «Ювель» меж его зубов с закрытыми глазами. Уступи штурвал, капитан. Я посажу этого Сумаха на мель. И мы уйдем без боя.
И Птармика отступила; в глазах ее читался благоговейный трепет… Легенды не врали. Он действительно был страшным пиратом… Он видел в ночи то, что невозможно видеть. Он проводил корабли там, где невозможно провести. Он появлялся во мраке из ниоткуда. Он умел самое простое слово сказать так, что любой дрогнет и повинуется. И, говорят, сражался, как миродержец…
Жестокий Орион, Орион Воин Мрака, Орион Кровавый Свет… так его звали, и эти слова вмещали многое…
Алый рассвет над растерзанным в ночи кораблем, залитые кровью палубы и чад горящей резины. Тишина после ада. До сих пор люди верят в пирата-призрака, что появляется из тьмы безлунных, беззвездных ночей и после разбоя возвращается в нее — эту славу у Ориона не сумел украсть даже Сумах. И если Зига-Зига остался в веселых портовых песенках, то Орион, сын звезд, пират Жестокий Орион — молчащее, темное пятно в истории моря Чермасан…