Хмурое здание, образ которого Кан видел в кристалле, скрывалось в тени леса. Сложенное из гигантских грубо обтесанных камней, с узкими окнами, напоминающими бойницы, заросшее мхом, оно было, похоже, куда древнее окружавших его сосен и выглядело суровой крепостью среди великолепия современной Столицы.
— Столица была построена вокруг здания Серого совета, — сказала Влада Кангасску.
— Я так и понял, — ответил он. — Кстати, давно хотел спросить: город так и называют Столицей? У него что, нет собственного названия?
— Нет, — покачала головой Влада. — Прежней столицей был Эрхабен, который пал. Остальные северные города как с ума посходили — чуть ли не битва за звание новой столицы разыгралась! Помню, Серег тогда врезал кулаком по столу, так что трещины побежали, и велел строить новый город, здесь. Поскольку город строился с той целью, чтобы именно быть столицей, другого названия ему никто не давал…
— Я тогда кулак разбил, — сказал Серег и засмеялся.
Кангасску было странно видеть, как он смеется. Гораздо более странно, чем слушать рассказ о событиях тысячелетней давности, звучащий в устах миродержцев, словно обычная байка. Пренебрежение к древности, которое источали эти юные существа, по возрасту старше самого мира, невольно передалось и Кангасску. Хотя вот этого перенимать не следовало бы: он и так уже почти забыл, кто он такой есть — обычный человек, с рождения обреченный на старость и смерть. Время, измеренное тысячелетиями, выглядело теперь так просто и незамысловато… воистину, не следует принимать эту иллюзию человечку, чье время на этой земле — краткий миг. Он состарится, умрет и забудется новыми людьми, а по тропам и городам Омниса будут ходить по-прежнему юные Серег и Влада…
…Когда-то громадина нынешней резиденции Серого совета, как и подобает боевой крепости, была снабжена рвом и тяжелыми воротами. Следы боевого прошлого виднелись и сейчас: заваленный гравием и не успевший до конца зарасти пятиметровой ширины ров и — арка ворот, заложенная новым кирпичом, на котором, правда, уже поселился вездесущий кисточный мох. По сравнению с гранитными глыбами, из которых была сложена крепость, кирпич смотрелся мелюзга мелюзгой.
Здание Серого совета, перестроенное на мирный лад, имело теперь одну скромного размера дверь, проходя под которой, Серый Инквизитор слегка наклонял голову, чтобы не стукнуться лбом. Заперта дверь не была, и встречать путников никто и не подумал.
— Спорим, я еще в город не вошел, они уже знали. Ждут не дождутся, небось… — проворчал себе Серег.
— А почему встречать не вышел никто? — поинтересовался Кангасск.
— Потому что я этого не люблю.
Серег по-хозяйски прошел в залу, свалил рюкзак в ближайшем углу, почистил ботинки о коврик и затопал вверх по лестнице. Оставив свой рюкзак рядом с владиным (который всю дорогу упорно тащил Серег), Кангасск пожал плечами и поспешил следом за миродержцами.
Лестница, не долго думая, свернула за угол и продолжила подниматься. Этажей тут насчитывалось всего три. Третий радовал глаз тем, что был не так мрачен, как остальные, и кабинетной пылью здесь почти не пахло. Вместо бойниц тут давно прорубили широкие окна. На них уютно пестрели шторки, а по каменному полу стелился мохнатый узорчатый ковер. Узор был рунный и опять упорно напоминал кулдаганские фигурные кирпичики…
Серый совет в полном сборе ждал уже добрый час. Просторный зал, пол которого блестел гладко отшлифованным гранитом, и со стен которого смотрели яркие гобелены, повествующие о древних великих делах, был почти пуст. Лишь у стены, увенчанной замысловатым символом Серого совета, стояли три высоких кресла, абсолютно одинаковые, что для главы Совета, что для двоих Инквизиторов — мужчины и женщины — рангом несколько ниже. Все трое, по обычаю, носили серое, но по рукавам и краю плаща струилась изящная позолота — узор из гибких волнистых линий, блестящих на свету.
Это отличало их от обычных Охотников, носивших простые серые плащи поверх походной одежды, и от… Серега…
Дверь в залу он распахнул бесцеремонно и большими шагами приблизился к троим. Те молча встали с кресел.
— Ну, здравствуй, Зонар, — сказал Серег старшему советнику.
— Здравствуй, Серег… — ответил он. — И здравствуй, Владислава.
Этот голос, полный глубины и силы, отчего-то не понравился Кангасску. А взгляд, пренебрежительно скользнувший по нему, простому смертному, — тем более.