…Его действительно ждали… А Кан еще поражался, как пуст этим утром Ивен: он был здесь, в полном составе. И поодаль, видимо, подошедшие позже — Дэнка, Коссель, Девалла. Храня порядок, серые Охотники окружили граждан, словно еще держали над ними периметры… В жизни Кангасск не видел столько народу сразу.
Владислава Воительница накинула капюшон и смешалась с толпой, а Кангасска Рамуне, Вестрен и еще несколько Охотников зазвали подняться на холм. Тот самый, под которым Сильвия и Флавус ждали его вчера. Они и теперь стояли на том самом месте и смотрели на него снизу вверх… Стало неловко, захотелось спуститься… Но Вестрен взял его за плечо и произнес речь, где говорилось о добром и могучем маге, который сумел сразить витряника и сохранить жизнь человеку, носившему демона в своей душе; который рискнул жизнью ради этого. И такой великий, добрый и боевой был этот маг, что Кангасск как-то не сразу понял, что это он сам. А когда понял, вся толпа, собравшаяся под холмом, уже в восторге кричала: «Кангасск Дэлэмэр! Кангасск Дэлэмэр!»…
…Охотники умеют хвалить… И чем младше герой, тем громче хвалят его. Пусть кому-то покажутся напыщенными речи и преувеличенными деяния — все равно: молодого Охотника окрыляет такая похвала, и он уже никогда не свернет с верного пути… Впрочем, за то, что сделал Кангасск Дэлэмэр, на руках носили бы любого мага…
Подняв вверх правую руку, Рамуне восстановила тишину. А потом провозгласила: «Песня в честь героя!» и вместе с Охотниками, стоявшими на холме, принялась петь. Они пели дружно, слаженно — видимо, в долгих осадах и походах было время притереться характерам и спеться голосам…
«Так вот он, твой дар, Рамуне: ты сложила обо мне песню»…
Кангасск не знал судьбы этой песни. Не знал, что Флавус упросит старших коллег, а жители четырех спасенных поселений — поддержат — и Охотники еще раз все вместе споют о Кангасске Дэлэмэре, Ученике миродержцев, уже в присутствии сотни музыкальных кристаллов. Эти кристаллы растут в пещерах, разбросанных по всему Омнису, и магия в них слабенькая: она поет в блестящих гранях, составляющих простой природный стабилизатор, вроде того, что несут в себе животные: ведь, увези дракона-зажигалку на Север или на Юг, а он и не заметит разницы, и огонь его будет гореть, как прежде. И если у драконов — магия Огня, то у музыкальных кристаллов — магия Памяти. А их простое природное свойство — не замечать ни Лунную Хору, ни Солнечную — открывает им дороги всего мира.
Кому дано видеть судьбы музыкальных камней?.. Придет время — и один из них попадет в Таммар, к маленькой Занне…
Не говорите, что дети не умеют любить: умеют, и сильнее всех на свете. Но это чувство пугает их, и порой они стыдятся его…
Снова и снова будет Занна слушать эту песню и смутно, во сне и грезах, видеть сквозь новенький, не прирученный еще харуспекс, зеленый холм, хмурое небо и Кангасска, хвалу которому поет северное воинство. А нет да и всплакнет на плече своей мудрой бабушки, которая и нагадала ей необычную судьбу…
— Слава — это прекрасно. Если человек сделал что-то хорошее, его воистину стоит наградить торжественно и при всех, — сказала Влада, бросив последний взгляд в сторону безымянного притока. — Но пир и танцы мы им оставим, Кангасск. Пусть радуются. А нам пора…
Они вернулись к палатке, за вещами. Пока Кангасск складывал рюкзак, в руки ему попалась толстенная «Теория Ничейной Земли». И она не лезла ни в какие ворота, словно желала остаться здесь.