— Серег, — пожал плечами Орион. — Он же высокий, ему со шкафа что-нибудь взять, что тебе со стола… — и вдруг спохватился: — Да брось ты эти стекла! Я потом уберу… Давай я исцелю твою руку.
— Нет, не надо, — отказался Кан, поразмыслив секунду. — Я в Ивене подслушал простенькое исцеляющее заклинание, все хотел попробовать… Рана-то пустяковая, как раз…
Так прошло два часа. Кангасск все камлал над своей рукой: у него долго ничего не получалось. Он никогда не был хорош в «опустошении ума», как Осаро, пока ситуация не припирала его к стенке, потому боль мешала сосредоточиться и занудный стишок приходилось бубнить снова и снова. Правда, после того, как он посыпал рану обезболивающим порошком, дело пошло на лад. Но все равно — полного заживления ждать оставалось еще день-два.
Орион восстанавливал книги. Заклинание ресторации беззвучно отзывалось в сердце Кангасска снова и снова, поневоле он его запомнил. Времени сын звезд не жалел; он работал, как ювелир, над каждой кляксой, над каждым багровым пятнышком. И понемногу восстановил все. Так и подмывало отдать ему последнее, что требовало заботы: письмо с маленькой картинкой. Кан и сам не понимал, почему б ему этого не сделать, ругал себя и стыдил. Ничего не помогало.
Едва подлатав больную руку, он сказался Ориону уставшим, извинился, и пошел к себе. Он даже дверь изнутри запер, прежде чем снова взглянуть на письмо и картинку…
Долго Кангасск не мог оторваться от нее, и в мыслях его не было ни единого слова. Потом осторожно, очень осторожно, он попытался коснуться чуждым пока заклинанием ее запятнанного краешка, просто чтобы попробовать.
…Каково это — пытаться повторить заклинание, которого ты никогда не слышал, только чувствовал? Наверное, это похоже на то, как глухой слепец учится говорить, чувствуя вибрацию горла учителя…
…Звезд на северном небе бесчисленно много, но, когда смотришь в телескоп — их еще больше… На огромной, точно плато, открытой всем ветрам вершине Одинокой Башни, высилась Звездная Стела, словно игла, воткнутая в середину ровной каменной поверхности. Она возносила наблюдателя выше самой высокой вершины Омниса, ближе к звездам. Кангасск и Орион стояли на этом последнем земном этаже; полукруглая крыша Стелы двумя створками открывалась небу, точно огромный глаз, а тяжелая машина телескопа медленно поворачивалась, следя за звездами.
Здесь было зверски холодно, Кану с непривычки не хватало воздуха, но он не мог оторваться от созерцания неба…
— Это всё — обитаемые миры? — говорил он, задыхаясь.
— Не все, — мягко отвечал Орион. — Но многие.
— Даже не представить… — восторженно прошептал Кангасск. — И среди них есть мир, откуда пришли миродержцы?
— Есть. По молодости, — Орион улыбнулся далеким воспоминаниям, — я даже искал его. Мечта была сумасшедшая — найти и смотреть на него; на ту звезду, под которой они родились с разницей всего в полгода. Но потом я стал старше и смирился…
— А как звался этот мир?..
— О, он был столь древен, что люди забыли, как он звался вначале. К тому времени, как родились сначала Влада, а потом Серег, тысяча языков была в нем, и на каждом сам мир и его солнце имели свое название. Можно было посвятить всю жизнь одной этой тайне — да так и не узнать ничего в конце… Парадоксальный мир…
— Города из стекла… — проронил Кангасск.
— И чудеса без всякой магии… — вторил ему Орион. — Целый мир, потерявший связь с магией! Но помнящий о ней, тоскующий о ней. Словно ослепленный художник, который помнит, как все было…
Молчание. Звёзды. Мерцающий Жисмондин в оке телескопа распадается на две звезды, связанные единым сиянием… Обитаемый мир, где на восходе поднимаются в небо два солнца, и люди там привычны к небывалой жаре, смуглы и прекрасны.
— Откуда ты понял про города, Кан? — хитро прищурился Орион. Глаза его, обычно золотисто-карие, точно застывшая смола, были черны в ночи. — Разгадал гобелен?
— Да… — виновато усмехнулся Кангасск. — Но только после того, как нашел картинку.
Он вытащил картинку из внутреннего кармана плаща и создал над ней маленький Лихт, так чтобы тот хорошо освещал ее своим мерцающим неярким светом.
— Я залил ее кровью в тот день, в лаборатории, — объяснил Кангасск. — И взял на ресторацию. Посмотри: вроде бы пятен не осталось…
— Ай да Кангасск! — Орион звонко хлопнул его по плечу. — Заклинание подслушал?.. Хитер!
Это фотография называется. Снимок с реальности, а не картина. Должно быть, Влада забыла ее в книге да так и потеряла пару тысяч лет назад. Помню, она расстраивалась…