Этот некогда тусклый камень превратился в огонь маяка, зовущий меня всё дальше и дальше. Мне удалось чуть-чуть повернуть голову, и я увидел ящик с пушистым существом, блеснувший в лучах отражённого света. Он всё ещё болтался у меня на поясе, но зверёк беспомощно катался взад и вперёд, свернувшись в тугой клубок, и мне показалось, что он умер.
Я не имел ни малейшего представления о том, где остался «Вестрис». Чувствовалось, что я двигаюсь с большой скоростью, но повернуться и посмотреть, что находится позади и по сторонам от меня, я не мог.
Время перестало существовать. Я то приходил в себя, то вновь проваливался во тьму небытия. Далеко, не сразу я осознал, что приближаюсь к чему-то. В конце концов, мне удалось уловить очертания того, что некогда могло быть кораблём. Вокруг него, как крошечные спутники вокруг планеты, плавали обломки мусора, иногда они ударялись о корпус, отлетали в сторону и снова возвращались к нему. И кольцо тянуло меня в эту мясорубку. Достаточно самому маленькому обломку задеть меня, и я погибну так же неизбежно, как от луча лазера.
После нескольких неудачных попыток я понял, что мне не справиться с силой, тащившей меня вперёд. Рука занемела, суставы были словно заблокированы в одном положении. Как человек я не существовал больше, осталось орудие, с помощью которого кольцо стремилось к своей цели.
Внутри скафандра моё беспомощное тело, точнее та его часть, которая думала и чувствовала, сжималась и ныла от страха. Я закрыл глаза, не в силах смотреть на открывшуюся передо мной картину. Но во мне ещё теплились остатки надежды, и я снова открыл их. Мы были рядом с внешним кольцом обломков, когда мне показалось, что я заметил какое-то отверстие, возможно, открытый люк или пробоину в обшивке оставленного командой корабля.
Корабль был почти не виден за хламом, кружившимся вокруг него, но я решил, что он больше «Вестриса»; по размерам он был не меньше пассажирского лайнера, но по очертаниям отличался от всех известных мне кораблей. И тут мы попали в первую полосу обломков.
Я замер в ожидании столкновения с зазубренным куском металла, но вдруг заметил: летающий вокруг нас хлам расступается перед лучом, исходящим от камня, словно он был наделён способностью расчищать дорогу перед собой. Я смотрел вперёд, не веря своим глазам. Но вот огромный обломок качнулся, пошёл вниз и стал медленно удаляться.
Так мы добрались до тёмного отверстия в обшивке корабля. Я решил, что это люк, правда, на нём не оставалось никаких следов крышки. Но для пробоины отверстие было слишком правильным. Кольцо потащило меня по сводчатым коридорам, освещая тускло блестевшие стены. Тянувшая меня вперёд правая рука с силой ударилась о твёрдую поверхность и стала, против моего желания, биться об неё, причиняя мне боль. Она стучала по внутреннему люку давным-давно мёртвого корабля и, казалось, требовала, чтобы он открылся. Но в конце концов, моя облачённая в перчатку рука замерла, словно примёрзнув к поверхности, устоявшей перед ней, а я, извиваясь и дёргаясь, дотянулся ногами до пола и встал, упираясь в него магнитными подошвами ботинок; рука же оставалась крепко прижатой к крышке люка.
Глава 6
Оказавшись в замкнутом пространстве внутри корабля, я испытывал такое невероятное облегчение, что на некоторое время забыл обо всём, потом мимолётное ощущение безопасности сменилось пониманием того, что я попал в очередную ловушку. Рука по-прежнему была крепко прижата к двери, и я был не в состоянии оторвать её. Более того, она всё сильнее тянула меня вперёд, и вскоре всё моё тело распласталось по поверхности двери, словно неведомая сила старалась протащить меня сквозь изъеденный тысячелетиями металл. Я ужаснулся при мысли о том, что мне суждено навечно застрять в этом люке.
Сияние, исходившее от камня, постепенно тускнело. Если бы оно оставалось таким же, как в космосе, то в этом замкнутом пространстве его блеск просто ослепил бы меня. Но камень всё ещё слабо мерцал. Я яростно сопротивлялся его тяге, пока не замер, прижавшись к двери, выбившись из сил и пав духом.
Я висел, в тупом оцепенении уставившись на светящийся камень, дверь и свою руку, пока до меня не дошло, что мерцание стало более упорядоченным. Теперь оно подчинялось определённому ритму — свет загорался и гас, с различными интервалами между вспышками. Скафандр оставался непроницаемым, но там, где внутренняя сторона перчатки прижималась к поверхности двери, расползалось красноватое пятно. Даже сквозь скафандр я ощущал всплески концентрированной энергии.
Мне снова пришло в голову, что камень пользуется мной как вещью, я был его орудием, а не он моим. Биение стало болезненным, наконец, мучительным, но я ничего не мог сделать, чтобы ослабить его. Красное пятно разрасталось, через некоторое время появились чёрные трещины. По мере того как мои мучения усиливались, дверь начала поддаваться. И вскоре, вылетев из рамы, она разбилась на мелкие кусочки, а меня втянуло в образовавшееся отверстие.