— Я бы хотел, чтобы вы поближе познакомились с моей сестрой.
— Но все уже уходят!
— Тем более вы должны остаться. Вы ведь хотите осмотреть коллекцию?
— Я уже…
Граф покачал головой и занялся последними визитерами. Клаудия подошла к миссис Чартерс.
— Вы так бледны, — заметила она, глянув на нее. — Вы плохо себя чувствуете, миссис Чартерс?
— Да, что-то устала. Я долго болела и все еще легко утомляюсь. Как только все разойдутся, пойду прилягу.
— Это вам удастся еще не скоро.
— О нет, Филиппо не терпит долгих прощальных сцен. Сколько раз я говорила ему, что он попросту выпроваживает людей. Но разве он слушает! «Уходя — уходи», — говорит он.
— А где ваша дочь? — спросила Клаудия, чтобы сменить тему.
— Утром она поссорилась с дядей и теперь сидит в своей комнате. Вы ведь помните, как он рассердился из-за броши? И стоит ей теперь чуть провиниться, он тут же выходит из себя.
— Вы давно живете с братом?
— С тех пор, как убили моего мужа.
— Простите, я не знала.
— Его застрелили. Мы тогда жили в Боливии. Он работал в дипломатическом корпусе, когда там устроили резню.
— Боже, какой ужас!
— Я только-только начала приходить в себя. Вы представить себе не можете, какую поддержку оказал мне брат! Немногие мужчины могут так терпеливо и внимательно относиться к женщине с расстроенными нервами.
Клаудии трудно было представить себе, что граф вообще мог просто утешить плачущую женщину, но, возможно, она в нем ошибалась.
Больше говорить было не о чем. Клаудия огляделась. Салон был обставлен, по меньшей мере, дюжиной диванов, обитых узорчатой зеленой парчой различных оттенков, к ним — вдвое больше кресел, на таких же резных ножках, и куча мраморных столиков. Все, естественно, ручной работы. Стены затянуты дамастовыми шпалерами и украшены картинами старых мастеров.
— Как вам нравятся картины? — спросил, подходя, граф.
— Очень нравятся, — срывающимся голосом ответила Клаудия, сердясь на себя за волнение.
То, что ее принимает в своем роскошном дворце самый богатый венецианец, еще не повод для дрожи в коленях. Что это с ней?
— Филиппо, ты не будешь против, если я вас оставлю? — спросила его сестра.
— Ну разумеется! — Граф проводил ее до дверей. И, когда она скрылась за ними, подошел к камину. В камине, несмотря на время года, пылали поленья.
— Я представляла себе, что в таких палатах всегда царит прохлада, — сказала Клаудия.
— У нас прекрасное центральное отопление, — пояснил граф, — но когда живешь в Венеции, приходится считаться с повышенной влажностью. Наверное, в моей следующей жизни я буду уткой.
— Лебедем! — невольно вырвалось у Клаудии. Она покраснела, заметив его улыбку.
— Спасибо за комплимент, мисс Рейберн. Хотя я считаю, что утки более благодушные существа, а лебеди часто кусают руку, которая их кормит.
— Вы и кусать будете царственно!
Он от души рассмеялся:
— По крайней мере, мой крик вы уже знаете.
Теперь уже и она не могла сдержать смеха. Он удовлетворенно склонил голову. Когда он подсел к ней ближе, ее снова пронизала непонятная дрожь.
— Спасибо, что пригласили меня на ленч, — выдавила Клаудия, когда молчание уже затянулось.
— Но я ведь обещал.
— Да, но когда… Я имею в виду… я удивлена, что вы об этом вспомнили, — запинаясь, проговорила Клаудия.
— Не могу себе представить мужчину, который дал бы вам обещание и забыл о нем.
— Прошу вас, граф, не надо так шутить со мной! — Она вскочила.
Граф остался недвижим, закинув ногу на ногу и удобно положив голову на спинку дивана.
— И не пытаюсь, мисс Рейберн. Просто констатирую факт. С такой очаровательной юной дамой, чистой и холодной, как воды в канале…
— Холодной и прозрачной? — вопросительно поправила она.
— Обманчиво тихой и глубокой… — продолжал граф.
— Это комплимент? — перебила Клаудия.
— Повторяю, я только констатирую факты. — Он вдруг вскочил. — Пойдемте же, вы хотели осмотреть коллекцию!
Не заботясь о том, следует ли она за ним, он направился к дальней двери в стене, оттуда в новый вестибюль и далее в библиотеку. Массивная мебель красного дерева, обтянутые кожей кресла и бесчисленные стеллажи с книгами предстали ее взору. Посреди библиотеки стояли те самые четыре стола под охраной людей в темно-синих костюмах.
Граф жестом отпустил их и, когда за ними закрылись двери, поднял крышку сейфа и подозвал Клаудию.