Она не успела придумать, в баталии с кем ей не хотелось бы вступать, как, переходя в следующий зал, Клаудия почувствовала под каблуком что-то мягкое. Девушка вгляделась. На полу лежала шитая жемчугом женская шелковая перчатка. Клаудия подняла ее, повертела в руках, оглянулась в поисках той, кто мог ее обронить, но, не найдя никого, кто бы ее искал, на выходе передала смотрителю и вернулась к выставленным для обозрения украшениям.
Разглядывая в витрине ожерелье, которое, как она решила, в чем-то даже уступает ее собственному, она почувствовала, что кто-то остановился рядом. И уже распрямляясь, поняла кто.
Только от одного человека мог исходить этот запах дорогого одеколона, смешанный с легким ароматом гаванской сигары.
— Я должен поблагодарить вас, что вы нашли перчатку моей сестры, — услышала она теперь уже знакомый бархатный голос.
Ей ничего не оставалось, как повернуться к его обладателю.
— Я не знала, что перчатка принадлежит вашей сестре.
— Я так и понял. Смотритель сказал мне, что ее передала белокурая иностранка.
— А я — то думала, что мой итальянский безупречен!
Граф улыбнулся, и черты его лица смягчились. «Я пошутила с ним в первый раз… и, похоже, в последний», — подумала Клаудия, потому что его лицо снова приняло недавнее неприступное выражение, словно он от чего-то оборонялся.
— Кажется, у вас это входит в привычку, подбирать то, что теряют члены моей семьи, мисс Рейберн. Не нанять ли вас куратором для моих дам?
— Лучшего опекуна, чем вы, им не найти.
Он засунул руки в карманы и теперь вызывающе покачивался на каблуках.
— Скоро мне самому потребуется защитник, если вы будете на меня нападать. Чем я вас так задел, синьорина? — В голосе графа появились незнакомые ей нотки.
— Вовсе ничем. Мне жаль, если у вас создалось такое впечатление. Это моя обычная манера разговаривать.
— А вот теперь вы сказали неправду, — мягко упрекнул он. — Думаю, что обычно вы разговариваете… — тут он секунду помолчал, — изящно и нежно, как и выглядите.
При этих его словах она смутилась и поняла, что он это заметил.
— Так чем же я вас обидел, мисс Рейберн?
— Ну, сначала вы обвинили меня в сокрытии краденого, потом в некомпетентности… — храбро бросилась она защищать себя.
— Помнится, я извинился.
— Ваше извинение не было искренним. — Клаудия пристально взглянула на Розетти.
Граф подобрался.
— Я не имею обыкновения, мисс Рейберн, выражать то, чего не думаю. — Он приблизился к ней. — Что я должен сделать, чтобы вы взглянули на меня дружелюбнее?
— Ничего.
Взглянув еще раз ему в глаза, она поняла, чего ему стоил последний вопрос, и смягчилась:
— Ладно, граф Розетти, давайте забудем всю эту историю. На следующей неделе я уже и не вспомню о ней.
— И обо мне тоже?
— Вы не из тех, — девушка слегка смутилась, — кто легко забывается, но я не буду держать на вас зла.
— Что ж, этот ответ меня устраивает. Однако для такого хрупкого создания, как вы, у вас железная воля.
Решив, что на этом граф посчитал разговор законченным, Клаудия снова склонилась к ожерелью. Но он не уходил, и она никак не могла избавиться от какого-то волнующего напряжения, вызванного его присутствием. Кажется, она теперь понимает, почему к нему так неравнодушны женщины. От него исходит какой-то магнетизм. Она попыталась еще более углубиться в изучение экспонатов, но он снова прервал ее занятие.
— Вам действительно так интересно это ожерелье?
— А вы полагаете, я притворяюсь? — ответила Клаудия, не поворачивая головы.
— Вы сказали, что предпочитаете античные украшения. — В его голосе не было прежней воинственности, а звучала заинтересованность.
— Синьора Ботелли просила изготовить для нее несколько новых вещиц, — откликнувшись на его тон, поделилась Клаудия.
— Вот как? И их можно будет у вас купить, мисс Рейберн?
Продолжать смотреть в витрину было неприлично, и Клаудия подняла наконец голову.
— Я только что закончила одно ожерелье, и на него уже есть покупатель. Другие работы еще в эскизах.
— А вы хороший дизайнер?
— По крайней мере, мне нравится то, что я делаю.
Он помолчал, раздумывая.
— Значит, хороший, — заключил он. — Ваши запросы не так-то просто удовлетворить.
Она не знала, принять ли это за комплимент или… Казалось, он почувствовал ее колебания и пояснил:
— Вы тем отличаетесь от большинства представительниц вашего пола, мисс Рейберн, что вас не занимают третьесортные изделия только за то, что они дорогие.