Ткань, опьяненная собой,Изнеженная лаской света,Она испытывает лето,Как бы не тронута зимой;
И если в ледяных алмазахСтруится вечности мороз,Здесь – трепетание стрекозБыстроживущих, синеглазых.
1910
Silentium[1]
Она еще не родилась,Она и музыка, и слово,И потому всего живогоНенарушаемая связь.
Спокойно дышат моря груди —Но, как безумный, светел день,И пены бледная сирень —В мутно-лазоревом сосуде.
Да обретут мои устаПервоначальную немоту,Как кристаллическую ноту,Что от рождения чиста!Останься пеной, Афродита,И, слово, в музыку вернись!И, сердце, сердца устыдись,С первоосновой жизни слито!
1910
Слух чуткий парус напрягает,Расширенный пустеет взор,И тишину переплываетПолночных птиц незвучный хор.
Я так же беден, как природа,И так же прост, как небеса,И призрачна моя свобода,Как птиц полночных голоса.
Я вижу месяц бездыханныйИ небо мертвенней холста;Твой мир болезненный и странныйЯ принимаю, пустота!
1910
«Как тень внезапных облаков…»
Как тень внезапных облаковМорская гостья налетелаИ, проскользнув, прошелестела —Смущенных мимо берегов.
Огромный парус строго реет;Смертельно бледная волнаОтпрянула – и вновь онаКоснуться берега не смеет;
И лодка, волнами шурша,Как листьями…
1910
«Из омута злого и вязкого…»
Из омута злого и вязкогоЯ вырос, тростинкой шурша,И страстно, и томно, и ласковоЗапретною жизнью дыша.
И никну, никем не замеченный,В холодный и топкий приют,Приветственным шелестом встреченныйКоротких осенних минут.
Я счастлив жестокой обидоюИ в жизни, похожей на сон,Я каждому тайно завидуюИ в каждого тайно влюблен.
1910
«В огромном омуте прозрачно и темно…»
В огромном омуте прозрачно и темно,И томное окно белеет;А сердце, отчего так медленно оноИ так упорно тяжелеет?
То всею тяжестью оно идет ко дну,Соскучившись по милом иле,То, как соломинка, минуя глубину,Наверх всплывает, без усилий…
С притворной нежностью у изголовья стойИ сам себя всю жизнь баюкай,Как небылицею, своей томись тоскойИ ласков будь с надменной скукой.
1910
«Как кони медленно ступают…»
Как кони медленно ступают,Как мало в фонарях огня!Чужие люди, верно, знают,Куда везут они меня.
А я вверяюсь их заботе,Мне холодно, я спать хочу;Подбросило на поворотеНавстречу звездному лучу.
Горячей головы качаньеИ нежный лед руки чужой,И темных елей очертанья,Еще не виданные мной.
1911
«Скудный луч, холодной мерою…»
Скудный луч, холодной мерою,Сеет свет в сыром лесу.Я печаль, как птицу серую,В сердце медленно несу.
Что мне делать с птицей раненой?Твердь умолкла, умерла.С колокольни отуманеннойКто-то снял колокола.
И стоит осиротелаяИ немая вышина —Как пустая башня белая,Где туман и тишина.
Утро, нежностью бездонное, —Полу-явь и полу-сон,Забытье неутоленное —Дум туманный перезвон…
1911
«Воздух пасмурный влажен и гулок…»
Воздух пасмурный влажен и гулок;Хорошо и не страшно в лесу.Легкий крест одиноких прогулокЯ покорно опять понесу.
И опять к равнодушной отчизнеДикой уткой взовьется упрек:Я участвую в сумрачной жизниИ невинен, что я одинок!
Выстрел грянул. Над озером соннымКрылья уток теперь тяжелы,И двойным бытием отраженнымОдурманены сосен стволы.
Небо тусклое с отсветом странным —Мировая туманная боль —О, позволь мне быть также туманнымИ тебя не любить мне позволь.
1911
«Сегодня дурной день…»
Сегодня дурной день,Кузнечиков хор спит,И сумрачных скал сень —Мрачней гробовых плит.
Мелькающих стрел звонИ вещих ворон крик…Я вижу дурной сон,За мигом летит миг.
Явлений раздвинь грань,Земную разрушь клеть,И яростный гимн грянь,Бунтующих тайн медь!
О, маятник душ строг —Качается глух, прям,И страстно стучит рокВ запретную дверь к нам…