Но потом Янгиль успокоил себя. Видимо, хлюпик и неженка Арнель не пожелал возиться с тяжёлыми монетами, и решил просто написать передаточную запись. Ничего, и по ней можно получить денежки, так даже лучше – не нужно будет трястись постоянно за своё добро.
Арнель увидел ожидающего Янгиля, смерил его холодным взглядом, и, не утруждая себя лишним приветствием, заявил:
- Я обдумал всё, что ты мне сказал прошлый раз и решил дать ответ. И ответ мой такой – забирайся в ту змеиную нору, откуда выполз и оставь мою семью в покое. Я всё сказал.
И он вновь попытался обойти Янгиля, как мешающее препятствие. Но тот, уже слышавший в мечтах сладостный звон золотых монет, взбесился:
- Ты что, спятил? Как смеешь перечить мне, шлюха этакая?
И попытался одной рукой схватить Арнеля за рукав, а другой замахнулся, чтобы ударить. Но Арнель с неожиданной ловкостью увернулся, а из проулка неожиданно метнулась к Янгилю страшенная чёрная мохнатая и зубастая тень, сбившая ошеломлённого вымогателя с ног. Тень оказалась огромной чёрной зверюгой самого злобного вида, а уж когда помянутая зверюга злобно оскалилась в лицо Янгилю, продемонстрировав острейший набор отменных зубов, тот чуть не обмочился со страху.
- Не вздумай кусать эту дрянь, Капелька, - прозвучал весёлый незнакомый голос. – Живот ещё заболит, Арнель зелье варить замучается. Отойди, пусть на ноги встанет.
А потом из голоса разом исчезло всё веселье, и он обратился уже к Янгилю:
- Что, выкидыш козы, больной триппером, не сдох ещё? Тогда вставай, а то Капелька тебе поможет.
Янгиль не знал, что такое «коза» и «триппер», но прозвучало это крайне оскорбительно. Но сейчас это его не занимало. Когда он разглядел жёсткие золотисто-карие глаза незнакомца, он содрогнулся. Наверное, таким взглядом может смотреть смерть…
Так что Янгиль торопливо и неуклюже поднялся на ноги и испуганно уставился на ещё одного участника мизансцены. Дорогая одежда, подбитый каким-то нежным, словно текущая вода, мехом плащ, пальцы, унизанные дорогими кольцами, среди которых два вызвали у Янгиля дрожь. Первое – с чёрно-белым камнем, такие носили советники правителя, второе – с золотисто-оранжевым, незнакомым и редким. Внутри камня мерцали золотистые искорки, и веяло от него какой-то странной запредельной мощью.
Янгиль с ужасом вспомнил, что слышал разговоры о Хранителе Души. Говорили о нём в основной в превосходной степени и с придыханием, но упоминали и о его запредельной мощи, и о том, насколько он не любит, если кто-то наносит вред его близким. Неужели это он? А Арнель, судя по обращению, явно был ему близко знаком…
Теперь идея поживиться за счёт бывшего любовника вовсе не казалась гениальной. Она казалась глупее некуда. И единственное, чего на данный момент страстно желал Янгиль – оказаться отсюда как можно дальше. Но увы, это было не в его силах…
Хранитель злобно усмехнулся и спросил:
- Тебе что от него нужно?
- Ннни-чего… - с трудом выдавил Янгиль. – Я просто хотел сына увидеть…
- Неужели? – с той же акульей усмешкой спросил мужчина. – Запомни, тварь гадкая, нечего тебе здесь делать! Забудь и про Арнеля, и про сына его забудь! Навсегда!
- К-конечно… - пробормотал Янгиль, - конечно… Я сию же минуту уйду… и больше не побеспокою… Никогда…
Он был ужасно рад, что, кажется отделается малой кровью, но не тут-то было. Золотистый камень на пальце Хранителя засветился, засиял, выпустил облачко тонких звенящих искорок, которое окутало Янгиля… и он перестал ощущать что-либо.
***
Арнель, и перекинувшийся Капелька с изумлением смотрели, как Янгиля окутывает золотистое искрящееся облачко, а Клим мысленно возопил:
«Луки!»
«А я что? – отозвался Камушек. – Я – ничего! Неужели ты хотел просто отпустить этого урода?»
«Слушай, Луки, я очень рад, что ты научился перекидываться в перстень… Я ещё больше рад, что теперь ты можешь сопровождать меня именно в таком виде… Я принял твои объяснения, что такой контакт нам необходим для ежемесячной синхронизации моего дара и твоей силы… Но ты же обещал не творить чудеса без моего ведома! Какого чёрта?»
«Прости… - в голосе Камушка появились детские, хныкающие нотки, - но он бы вернулся. Ты его очень напугал, правда, но прошло бы время, он позабыл бы пережитый страх и непременно вернулся бы. А Арнель и его близкие достойны спокойной жизни, разве нет?»
«Достойны, - отозвался Клим. – Ты что с ним сотворил?»
«Да ничего особенного, - хихикнул Камушек. – Памяти разумного теперь у него нет, осталась только преданность и животные инстинкты. Кстати, я его на тебя завязал…»
«Зачем?» - возмутился Клим.
“Пригодится… Для создания образа”, - хихикнул злорадно Камушек, и в этот момент золотистое сияние рассеялось. Янгиль исчез. Вместо него на мостовой сидела самая нелепая птица, которую Климу доводилось видеть.
Зелёно-золотая, с взъерошенными мягкими перьями и короткими крыльями, с красно-оранжевым пятном на груди и золотисто-голубым, торчащим, словно банный веник, хвостом. Голову птицы венчали три длинных пера - чёрное, белое и изумрудно-зелёное.
Переваливаясь на коротких нелепых лапках, птица подобралась к Климу и уставилась на него огромными, чуть навыкате, глазами. Во взгляде птицы светились обожание и преданность.
- Блин! – вырвалось у Клима. – Ну, спасибо, Луки, удружил, так удружил!
- Это ещё что такое? – отмерли Арнель и Капелька.
- Пополнение зверинца, - зло ответил Клим.
«Да ладно, птичка хорошая, полезная, хоть и тупая. Зато к тебе привязана. Везде найдёт, всюду проникнет. И если ты ей прикажешь найти что-то или кого-то – найдёт. Где угодно, хоть на Серой Тропе, хоть в другом мире. И ещё есть у неё одно полезное свойство – она может создавать купол защиты диаметром… ну где-то три метра. И слушаться будет только тебя. А тех, кто захочет причинить вред тебе – будет на расстоянии вычислять. Так что нормальный подарочек, не злись…»
«И Янгиль стал таким… навсегда?» - мрачно спросил Клим.
«Вот искупит свою вину усердной службой – и память к нему вернётся, и тело… Но это не скоро произойдёт – он ещё и детям твоим, и внукам послужит».
«А зачем ты его ко мне привязал? Он Арнеля обидел, перед ним виноват, вот пусть бы и служил ему…»
«Не, - отозвался Камушек. – Арнель добрый, стал бы просить вернуть Янгиля в прежнее состояние, страдал бы, на него глядючи…»
«А я, значит, злой?» - возмутился Клим.
«Не, ты справедливый… Ты всё понимаешь… Ну не злись, татта, ты же знаешь, что я прав…»
Миг – и камень в перстне сверкнул новой вспышкой, и на руках у Клима уже сидел ребёнок – красивый малыш с кожей золотистого цвета. Клим привычно снял дорогой плащ и одним движением превратил его в рубашку и штанишки. Арнель помог Климу одеть малыша, который сразу же опустил хитрющие глаза.
- Ну вот, - ласково сказал Клим. – Перенапрягся, вот и оказался вновь в детском теле. Ты уж так не рискуй.
- Птичка! – показал малыш на продолжавшее сидеть у ног Клима нелепое создание. – Татта, тебе! Надо!
- Луки, - проворчал Клим, - не прикалывайся. Я знаю, что ты умеешь говорить нормально.
Но малыш обиженно надул губки, и Клим тяжко вздохнул и объяснил Арнелю с Капелькой, какое наказание припас рассерженный Луки для Янгиля.
Капелька расхохотался, а Арнель сжал губы, покачал головой, а потом неожиданно улыбнулся:
- Ну… может Луки и прав. Есть же у него шанс вновь стать разумным? Вот и пускай послужит… И хорошо, что не мне. Только Янгилем его не называй, ладно? Неприятно как-то…
- И в мыслях не было, - открестился Клим, поглядел на печально взирающую на него птицу и заявил: