Вопреки ожиданию, лавка была почти цела. Разбиты стекла в окошке, на стене напро-тив, залетев в окно, пули размочалили несколько шкафчиков. По большей части они были пусты. Варазза и Наталья, еще дожидаясь его возвращения из города, самые ценные декокты спустили в погреб, да и потом многое раскупили. Гном осторожно, не подходя к окну, вы-глянул на улицу. А вот про то, что творилось на рынке, сказать "Почти цело" было никак нельзя. Можно было сказать "Разгром". Кучи барахла, разметанные толпой и пулеметными очередями. Измочаленные ряды, разбитые машины и телеги. И трупы. Много трупов. Живых не было видно - народ с рынка разбежался. Но через некоторое время появились самые дерз-кие и алчные - спасти свое, пощипать чужое. Но "час мародера" был недолог. Заслышав в небе вой моторов, все смелые и жадные кинулись наутек. "Громовержец", пополнив боеза-пас и заправившись, вернулся с запасного аэродрома. И не один над городом теперь ревели двигатели трех крылатых машин. Если бы авиаторы не совершили этой ошибки, а устроили карусель, когда на смену улетающему тут же становился бы следующий борт, мятежников, возможно, положили бы всех. Со следующего вылета так и случилось, но три часа осаждаю-щим подарили. Первыми смекнули, что к чему гуляйпольские. И ломанули на оставшихся у них машинах к парому, чтобы уйти в Вирац. К концу второго рейса парома дошло до всех. Паром, перевозивший две машины за раз, едва не утопили, да он и не успел бы перевезти всех за три часа. И свары за очередь почти мгновенно перешли в очереди пулеметные. Вто-рыми в списке стали корабли и баржи. К тому моменту, как "Громовержцы" закрутили кару-сель, в Вирац, кидая все, бежали уже не то, что на лодках - на бревнах. Некоторые, отчаяв-шись переправиться, уходили даже вглубь Тверского княжества, крупными отрядами, как сипаи, или мелкими бандами, как баронские роты и окончательно рассыпавшиеся гуляй-польцы. Но в целом уже все было предельно ясно. Агрессоры не отступали, а драпали. Круп-ные банды молотили с неба те же "Громовержцы", на бежавших в лес наводили егерей, пер-выми подходивших к Пограничному. Наплевав на границу с Вирацем, один из самолетов пе-ремахнул через реку и накрошил бандитов на дорогах баронства. Ошибка навигации, ага... Всего этого Дарри не видел. Наказав женщинам не высовывать до его возвращения носа из лавки и никому, кроме него или военных из форта, дверей не открывать, он, в который уже раз, окутавшись серебристым облачком незначительности, поспешил на рыночную площадь. Ему хотелось еще раз глянуть на полный разгром в самих торговых рядах. Оглянувшись на лавку, он присвистнул. Небольшой сруб словно пытались пожрать гигантские древоточцы. Следов попадания в стены было преизрядно, а крышу так и вовсе придется перекрывать. Но в целом, надо сказать, лавка уцелела, часовне досталось больше.
Город уже начали прочесывать военные из форта. Капитан Шадрин, комендант форта, стремился до подхода деблокирующих сил максимально взять ситуацию в свои руки. Рас-следование было неизбежно в любом случае, и, чем больше гирек у Фемиды будет на оправ-дательной чаше, тем больше шансов хотя бы уравновесить тяжесть профуканного бунта. По-этому и чесали город со всем тщанием. Пока еще не патрули, а несколько мангрупп на "Гор-гульях" . Страхуя друг друга, первым делом они пробились по разгрому и развалу базара к управе.
В городе еще постреливали - оборонявшиеся Пришлые, засевшие в осаду не только в управе, но и еще в нескольких укрепленных зданиях, тоже не теряли времени. Они вышли и начали, пока еще хаотично и без единого плана, зачищать деморализованных налетчиков. Пленных поначалу не брали вовсе. Из управы, разбаррикадировав заваленные выходы, на-встречу "Горгульям" выбрался сводный гарнизон. Успокоив форт по поводу судьбы управы и людей в ней, кто-то из мангруппы, увидев двух гномов (Торир по-прежнему дрых в лазаре-те и все пропустил), спросил, знают ли они такого чертовски важного и героического гнома, как Рарри. Получив утвердительный ответ, групперы по рации повторно связались с фортом, и уже через двадцать минут на "Полевике" в сопровождении Полухина и его жены-маранийки, которые сочли себя обязанными сопровождать своих, как ни крути, спасителей, подкатили Рарри и Балин. Каждая из компаний гномов, увидев в другой только двоих роди-чей, опечалилась. Однако недоразумение быстро рассеялось. Получалось, что достоверно погиб только один из их рода, бедолага Глоин. А вот судьба молодого Дарри была темна. До того момента, пока погромыхивая пустым кузовом на кочках, к управе не подкатил "ЗИЛ". Рарри не мог ошибится - это была машина Орри-Кулака. И из кабины выскочил сам хозяин темной судьбы. После чего без должного почтения и даже весьма нахально спросил, не его ли они ищут. Гимли расчувствовался и смахнул с морщинистой щеки слезу. А потом пред-ложил молодому наглецу подойти, чтобы он мог как следует надрать ему уши. Дарри гордо подбоченился и сказал:
- Думаю, что не подойду. Почтенный старейшина Рарри, должен вам сказать, что кое-что произошло. Судя по всему, в нашем роду появился Рунотворец. И этот Рунотворец - я. Так что вынужден требовать должного уважения!
После чего, не удержавшись, сотворил сначала светящийся шар, затем накрыл незна-чительностью себя, потом, сняв ее с себя, скрыл грузовик.
И Рарри, и Гимли выглядели рыбами, брошенными на берегу - разевали рты и хлопа-ли глазами. Наконец Гимли, тихо, но витиевато выругавшись, еще тише сказал старейшине:
- Ну вот куда такому сопляку несмышленому такой груз? Ведь зазнается же... Ох и хлебнем мы еще с ним! Даже не знаю, радоваться такому счастью или огорчаться такому го-рю. Его еще обламывать и обламывать, обтачивать и обтачивать. Мальчишка.
Рарри, пожевав губами, пошевелил мохнатыми бровями, затем улыбнулся и сказал, не менее тихо:
- Думаю, не так все страшно. Знаешь, у Пришлых есть такая игра - "Камень, ножни-цы, бумага". Он, конечно, Камень, но то, что ты предлагаешь - ножницы. А они об камень затупятся и сломаются. Тут нужна бумага, обернуть его.
- И кто или что может стать такой бумагой?
- А подумай. Помнишь анкдот: "Папа, что такое счастье? Женишься, сынок, пой-мешь. Но будет поздно". Что бумага для мужчины-камня? Да жена, старина, жена!
- Так ему же еще до Большой жизни десять лет!
- А тем и лучше! Значит, успеем найти такую, что мягкой ручкой возьмет и жестко взнуздает.
И, закончив свое тихое совещание, два почтенных гнома умильно улыбнулись молодому нахалу.