Камень Сокрушающий
Глава Первая – Незнакомец
С раннего утра старине Сиду не было покоя. Портовый город Хоринис, что некогда располагался на южных склонах одноименного острова, в тот день жужжал и колотился как растревоженный пчелиный улей: рыбаки и портовые грузчики без устали сновали по набережной, дородные ополченцы бойко собирали мзду, попрошайки клянчили ялмужку, а с неопрятных, поеденных дождем и солью прилавков рядился разнецкий товар, одинаковой, впрочем, негодности. Торговцы бранились, солнце пекло, счёт шел все больше на медь и железо вместо золота. И, скажу я вам, посреди этой бурной городской кипучести Сиду, прозванному «трактирщиком», надобно было хоть как-то да выживать.
Хотелось бы рассказать вам о нашем заезжем «трактирщике» побольше, но, впрочем, ни словом более, чем следует. Сид (по-батюшке Сиддред, но кто это помнил?) появился на Хоринисе недавно, прибыв чуть более года назад. В ту пору новоприбывший Сид мог похвастаться свежим, даже несколько франтовитым, по-Миртанийскому ухоженным и приглаженным видом. Одет он был, впрочем, не как магнат – то бишь без кружев, бантов, и шелковых рюшей, но расшитый серебряной нитью дублет, аккуратные замшевые штаны (с выдающимся по-залихватски гульфиком), и темно-синий, завязанный на макушке шаперон – все это свидетельствовало о скромном достатке. Пахло от Сида Варантийским благовонием, а на поясе у него красовался короткий кинжал – работы не слишком уж ценной, но тем не менее редкостной, Нордмарской, с гербовою печаткой на ручке. Герб-же, как о том тотчас зашептали городские сплетники, являлся фамильным знаком Сильденских Сидов – рода весьма старого и знатного, пусть и измельчавшего со времен первых завоеваний Робара Святого - почившего батюшки нашего нынешнего короля. При себе Сид держал нескольких слуг (не перенесших, к сожалению, Хоринисского климата и скончавшихся на шестой месяц после прибытия) и рассчитывался он не легковесным железом и медяками, а строго чеканным королевским золотом, коего (как нам тогда казалось) у Сида должен был быть бездонный кошель.
Но золото без умножения, как известно, имеет свойство течь и утекать. А умножать золото в ту пору было непросто. Иные нынче и не вспомнят лихолетья тех времен, бо волею Богов оно более не чувствуется среди наших земель, по крайней мере с той болезненной тяжестью как прежде. Но об этом потом. К оглушительной горести Сида, аккурат чрез три месяца после его прибытия на остров, лопнула и развалилась некогда могущественная гильдия купцов – гильдия Араксос. События, приведшие к столь масштабному крушению некогда могущественной общины мне доподлинно не известны, но говорят, что корнем беды послужил магнат с острова Архолос, некий злочинный лихварь по имени Волкер, казненный годами ранее за учиненную им на Архолосе смуту, от которой гильдия купцов премного пострадала. Впрочем, наша повесть не об этом.
Хоринис, будучи городом портовым, своим благосостоянием обязан был купцам Араксоса. Широкие портовые пошлины изымаемые бурмистром из купцов, были, можно сказать, хребтом и хлебом всего Хоринисского благолепия. Лопнула гильдия, усохли пошлины, так наш город и захирел. Правда, тут надо отдать должное старине Сиду: вовремя опомнившись и мигом забыв про купецкий барыш, он мигом продал покои в Верхнем Квартале, и, на разницу, приобрел по тогдашним временам весьма прибыльное заведеньице: таверну «Мертвая Гарпия», что располагалась в самом сердце острова, на узкой равнине посреди четырех дорог. С тех-то пор Сида и прозвали «трактирщиком», хотя в подлинном смысле слова трактиром ему поуправлять так и не довелось. Буквально через полгода, на многотерпящий остров наш лавиною сошла новая напасть: рухнул волшебный Барьер над Долиной рудников, пробудились драконы, изо тьмы восстали полчища орков, с материка грянули полки королевских рыцарей-паладинов, а бывшие каторжане, выплодившися из проклятой Долины словно саранча, хлынули на хлебные пажити землевладельца Онара и там плотно обосновались. Эти события, разворачивающиеся со скоростью звонкой оплеухи, полностью сковали и отравили жизнь нашего некогда беспечного острова.
Беды эти, разумеется, сказались и на Сидовых доходах. Приносившая поначалу стабильный барыш таверна из-за нехватки посетителя стала буквально тонуть в долгах. В итоге, по истечении довольно краткого времени, старина Сид был вынужден таверну заложить. Таким образом, некогда любимое всем Хоринисом заведение оказалось в кармане у наисквернейшего из всех скверных скаредов Хориниса – у стяжателя и лихваря Гамзы, некогда торговца с Южных Островов. Получив от Гамзы ссудою лишь одну восьмую от цены, и передав заведение целиком под его, Гамзы, полную управу, старина Сид окончательно сбился с ног в поисках заработка.
Думаю, многие из вас уже решили, что Сид наверняка происходил из тех кисельных Миртанских аристократов, что лишившись дармовщины тотчас впадали в уныние, а затем и в сопливое ничтожество, побираясь пьяными по помойкам и грязным портовым кабакам. Нет, заверю я вас, Сид был не таков. Доподлинно известно, что к хандлажу купецкому Сид примкнул после прибытия на Хоринис, а чем он промышлял до этого… впрочем, всему свое время. Да и внешность у Сида была, прямо скажем, не кисельной: длинноносый и скуластый с едва-заметным шрамом на левой щеке, Сид больше походил на Варантийского искателя приключений нежели на бледного, изнеженного вельможу. Роста он был высокого, сложения костлявого и долговязого, ходить имел привычку широко и сутуля при этом плечи - словно телом памятая некий длинный переход с ношей на плечах. Манеры у Сида были простые, почти солдатские, и меж тем не грубые вовсе, а наоборот по-отечески обычливые и добрые, каковые иной раз можно наблюдать у отставных армейских полковников и монастырских проповедцев. Что-же до торгового ремесла, то не смотря на попытки, в торговле Сид не смыслил и бельмеса (по крайней мере такая молва ходила среди Хоринисских жох-купцов) и вечно на ней прогорал.
Теперь, вернемся-же в настоящее. К середине дня старина Сид успел основательно засалить свой единственный приличный кафтан и, вдогонку, прохудить последнюю пару башмаков. Но изо всей этой суетной беготни да мытарств ничего путного, увы, не выходило. Хоринис на заработок был пуст, а видимая кипучесть оказалась, на поверку, лишь бойким переливанием из пустого в порожнее. Город словно бился в нервном ожидании новых небеспеченств. Множились скверные слухи. Как Сиду поведал трактирщик Кардиф из портового квартала, сказывалось что королевство за морем пало под натиском орков: сломив гарнизоны Фаринга, полчища орковьев продрались к рубежам самой столицы и, осадив её со всех сторон окромя морскрй, отрезали короля Робара Второго от армий Кап-Дуна и лагеря паладинов в Реддоке. – «Столичному гарнизону и месяца не протянуть» – шипели иные, – «ну а со столицею и королем хана всему человеческому! Грядет время орков, грядет время зверя». Злословил и городской «прорицатель» Абуджин – известный прохвостень и плут с торговой площади, днесь возвещавший о конце времен и страшных карах господних.
Солнце почти стояло в зените, давила духота и тяжесть. Распаренный от беготни Сид окончательно пригорюнился и, чертыхнувшись в усы, присел отдохнуть на стоящую в тени Восточных Ворот скамью. – Вот тебе и клюква, – бормотал он под нос, – Только обувку обшаркал, безо всякого смыслу. Злых слухов разве что цельной короб собрал, свинье их под хвост, чтоб их леший подрал!
Делать в городе было решительно нечего. Оттоль, отдохнув с четвертинку часа да поплевав-покряхтев с недовольства, старина Сид поднялся и, минуя Восточные Ворота, пешим ходом двинулся к «Мертвой Гарпии». Тракт до таверны нынче пустовал и был, в целом, безопасен – сказывался недавний марш рыцарей-паладинов к Миненталю и вылазка городской стражи смертельно огорчившая дорожных бандитов. По обочинам тракта зеленели кусты, зрела и наливалась соком дикая голубика, опушки звенели разлихою птичьею песней и всплесками крыльев.
Неспешным да размеренным шагом старина Сид добрался до таверны немногим за полдень. Знаменитая таверна посреди четырех дорог в это время пустовала, хотя годами ранее никто и представить не мог чтобы в «Мертвую Гарпию» не захаживал полдничать люд. А ведь хаживали крестьяне с окрестных пашен за пивом и похлебкой, хаживали странствующие коробейники вином подкрепится и хлебом голод утолить, хаживали паломники - люди святые путь до Монастыря держащие, хаживали вольные охотники со шкурами в торбах – словом, от посетителя к полднику не было вовсе и отбоя. Нынче-же.. йех!