– Ну-ка, лево руля, – скомандовал Бард, – Ногами работаем! Скала впереди, авось зацепимся.
Оба мигом забили ногами, даром что Бард в существовании этой скалы уверен не был – мало ли что примерещится в ночи! Поток тем временем усилился и бочку понесло пуще прежнего, но теперь уже явственно замаячила впереди скала, чернея гладкими, скособоченными боками. Еще один миг – и бочку зацепило особо яростной волной, но поперек самых мрачных ожиданий не повлекло к бушующим впереди перекатам, а наоборот - как следует подбросив, со всей силы шваркнуло о краешек спасительной скалы. Протяжно скрипнув, деревянный бочонок разлетелся на мелкие щепы, спасенные-же путники вцепились в осклизлые от тины камни и, ощутив под собой твердую почву, поползли наверх, подальше от свирепой реки. Буквально через сажень скала окончательно выровнялась, обессилившие путники распластались на все еще теплой от летнего солнца каменистой поверхности и незрячими глазами уставились в тусклую от полумесяца ночь. Провалявшись в полубеспамятстве с пяток минут, первым на ноги вскарабкался Бард и, все еще раскачиваясь от слабости, аккуратно побрел вдоль скалы. Идти, правда, далеко не пришлось: скала заканчивалась аккурат через десять шагов, обрываясь отвесной стремниной у подножья которой вращались белые от пены водоверти. Левый берег, впрочем, лежал недалеко - шагах в двадцати, но добраться до него со скалы было невозможно – подход сторожила коварно бурлящая река. Сложив ладони лодочкой и приложив их к губам, Бард протяжно крикнул:
– А-уу!
– У-у-у! – ревом отозвалась река.
– Эй! Кто там? – следом послышался чей-то незнакомый голос. Насторожившись, Бард навострил уши и стал вглядываться в темноту.
– А-уу! – вновь крикнул он, – Эй, кто там есть в темноте! Отзовитесь, на помощь!
– Человек! – вторил голос с берега, – Не вижу тебя! На воде ты или к скалам прибило?
– На скале! – ответил Бард, – Лодку перевернуло, спасай!
– Ты один?
– Двое!
– Держитесь! – ответил голос, – я за веревкой схожу!
Голос затих и Бард, постояв на краю скалы с минуту другую, спустился обратно к Сиду. Тот продолжал лежать на камнях, с виду не подавая признаков жизни, но заслышав приближающиеся шаги аккуратно приподнял голову:
– Кто это? С кем ты там говорил?
– Почем знать, – ответил Бард, – Но только он обещал нас отсюда вытащить, а там уж посмотрим – друг или враг. Сам-то как, цел?
– Цел, – буркнул Сид, – Правда потрепало не слабо, до сих пор вода в горле комом стоит.
– Артефакт? – спросил Бард, принизивши голос.
– Тут он, проклятый! – простонал Сид, хлопнув ладонью по привязанному к поясу кошелю.
– Жаль его водой не сорвало, – молвил Бард с горькой ухмылкой, – Тогда бы с нас взятки гладки. Извинились бы перед стариком Исгаротом: так мол и так, незадача, постаралась злая стихия, не обессудь-же теперь – да и отправились бы мигом к пиратам, чтобы подальше от этого острова увезли.
– Ты лучше думай кто это там на берегу караулит, – проворчал Сид, – Кабы не твои заморские приятели.
– Нет уж, – усмехнулся Бард, – Этих-бы я узнал, пусть даже и в темноте! Ну и следом в реку головой вперед бултыхнулся – уж лучше рыб кормить чем извергам этим прислуживать. Но – чу! Что там?
Со стороны левого берега послышался шорох и плеск. Стоящий подле берега незнакомец замаячил факелом и, приложив к губам свободную руку, окликнул путников:
– Эй там, на скале! Видишь меня?
– Вижу! – хором ответили путники.
– Хорошо! Идите тогда к самому краю, я до вас веревку доброшу. Есть её к чему привязать?
– Разыщем, мил человек! – крикнул Сид, – Ты покамест швыряй, а молодой вот поймает.
Аккуратно уложив на землю факел так чтобы тот не затух, незнакомец раскрутил над головой веревку и, как следует прицелившись, метнул её через реку. Серебряной лентой мелькнув над потоком, толстый конец веревки громко шлепнулся о кромку скалы, где был тотчас ухвачен ловкими пальцами Барда.
– Поймал? – крикнул незнакомец.
– Поймал! – ответил Бард, – Сейчас найду к чему-бы приладить. Длины сколько?
– Саженей двадцать, не меньше!
– Сойдет, – сказал Бард и поволочив за собой веревку, стал осматривать скалу.
– Тут вроде есть выступ, на самом верху, – молвил Сид, указывая на выдающийся с противоположного края скалы камень.
– Да, но, если к нему приладить - высоко выйдет! По воздуху придется ползти, не страшно?
– Страшно, но всяко лучше, чем по воде, – ежась ответил Сид, – Да и выбирать нам особо не из чего. Узлы умеешь вязать?
– Только для лютенных струн, – пожал плечами Бард.
– Хо! Давай-ка лучше я, а то неровен час обратно в реку сыграем, – ухмыльнулся Сид и, подмигнув Барду, двинулся к выступу. Через пять минут веревка была надежно прилажена и спутники, подойдя к краю скалы, окликнули стоящего на берегу незнакомца:
– У нас все готово, твоя очередь!
– Что-то веревка слишком поверху пошла, сейчас разыщу деревце с ветвями повыше! – ответил незнакомец и, подхватив свой моток, проследовал вглубь берега. Свет его факела померк, путники вновь очутились посреди угрюмой темноты и стали было воображать что незнакомец – вовсе не явь, а какой-нибудь речной дух или призрак разыгрывающий с ними злую шутку. Лишь только натягивающаяся над бурным потоком веревка свидетельствовала о подлинной телесности происходящего. Минут через пять веревка перестала шевелиться, из-за реки прозвучал торжествующий голос:
– Эй там! У меня все готово, можете ползти.
– Чур ты первый, а я за тобой! – сказал Бард.
– Ну уж дудки, – ответил Сид, – Ты молодой и ловкий, через реку перелетишь бодрым жаворонком! А я буду ползти долго, как жирная гусеница по капустному листу, и если поперёд тебя пойду – только заминка выйдет. Так что твоя очередь первая, а там уж я как-нибудь дотелёмкаюсь. Если и ухну топором в реку, то не жалко, значит на то и судьба состряпана.
– Но-но!» – Бард похлопал Сида по плечу, – Выше нос, и не вздумай купаться. Вода нынче студеная, да и во второй раз пожалуй не вытащу.
– Может и в первый раз не стоило вытаскивать, – добродушно усмехнулся Сид, – Ну-тес милсдарюшка, с Богом!
Переправились без особых приключений, даже страшащийся высоты Сид не замешкался и одолел канат почти-что с паучьим мастерством, спешившись чуть-ли не сразу после Барда. Стоя ногами на твердой земле, оба путника тотчас воспрянули духом и, поблагодарив незнакомого спасителя, принялись его с любопытством расспрашивать:
– Уж не думал я что в этой глухомани живую душу встретим, да тем паче в такое-то времечко! – молвил Сид, показывая пальцем на висящий под небосводом полумесяц.
– Я, право, тоже не думал, – живо ответил незнакомец, – Только слышу треск какой-то с реки идет, и вроде как с голосами человеческими вперемешку. Нешто, думаю, каких-то бедолажных к порогам принесло, экая проказа! Ну и подошел к речке, а там уж и расслухал как вы с кипака кричать начали. Как-же вас батюшки до сюда доволокло, ведь старая пристань в четырех верстах выше по течению.
– Припозднились мы, – ответил Бард, – А ночью в этих краях оказывается ни зги не видно: ущелье узкое и утесы как стена!
– Да-а, – кивнул незнакомец, – Но слава Богу, все ладом обернулось. Докудова путь держите, может вас обратно до пристани проводить?
– Будем очень благодарны, – поклонился Сид, – Но, пожалуй, утром пойдем, тем паче что спешки никакой нет, а я-то на ногах еле стою. А ты, выручитель наш добрый, не из углежогов-ли будешь? Слыхивал я что в тутошних краях делают угольный промысел.
– Нет, – ответил незнакомец, – Это раньше промышляли, но нынче в этих лесах только я и бываю. Зовут меня Драгомир, я – вольный охотник, один из последних среди этого одичалого края.
Вежливо поклонившись, путники назвали свои имена и еще раз горячо отблагодарили охотника за помощь и спасение.
– Коли до пристани утром пойдем, нонче приглашу заночевать на моей охотничьей стоянке! – громко молвил охотник. – Удобства у меня, конечно, мало, чего уж душе греха таить! Но зато сухо, костер теплым огнем пышет, покушать-попить разной лесной всячины есть, да и речные зудни не докучают. Так что, коли скромным ночлегом не побрезгуете, господа мои трактирщик и бард, то добро пожаловать!
Скоро добрались до Драгомировой стоянки, от которой и вправду веяло простым, но по-домашнему пригожим уютом. Утомившиеся и порядком потрепанные путники мигом разомлели, покойно устроившись на длинных деревянных лавках подле костра. Вольный охотник потчевал их мясной похлебкой, подливая в деревянные кубки на редкость пряное вино которое, очевидно, сам настоял на ягодах лесной голубики. По окончанию трапезы всех сразу-же поволокло в сон. Пожелав новым знакомцам приятных сновидений, охотник удалился в свою палатку и, растянувшись на ложе из звериных шкур, по-богатырски захрапел. Сид с Бардом, укутавшись в шкуры, остались ночевать подле костра, прежде бережно развесив на ниспадающих ветках порядком вымокшую одежду и обувь.