— Дик, передай правителю, чтобы он следовал за мною и приказал своим уйти прочь. Я увезу его на корабль, чего бы мне это ни стоило!
Правитель отказался следовать дальше. Толпа не понимала, что говорит Кук, но чувствовала его недовольство и, решив поддержать своего владыку, гневно зарокотала. Гул толпы становился грознее. Воины переместились вперед, и в Кука, в Лоно, полетели камни. Дик, передавая ружье капитану, успел крикнуть:
— Теперь, сэр, поздно, теперь надо драться!
Матросы и офицеры завязали драку. Их оттеснили, смяли. Кук услышал не то предсмертный крик, не то стон своего любимца и сжал ружье. Он один остался среди разъяренной толпы. Еще можно спастись, если прорваться к лодкам... Кук смело пошел на толпу. Передние нерешительно отступили, но задние наседали, и кольцо сжималось. Кук поднял ружье и выстрелил. В воздухе просвистело копье. Кук зашатался, вскрикнул и упал. Он сделал попытку подняться и упал вновь.
Капитан английского флота Джемс Кук, названный богом Лоно, был мертв. Увидев поверженного бога, толпа в ужасе отпрянула. Смельчаки, слышавшие стон и видевшие кровь, бормотали, что белокожий не был богом. Им не дали договорить. Для большинства Кук — Лоно — бог, которого они убили.
Мгновение, и на берегу не осталось ни гавайцев, ни тела Кука. Быстро, как только они могли, гавайцы унесли тело в капище верховного жреца, чтобы там предать его погребению, как подобает божеству.
Когда с кораблей спустили лодки с вооруженными матросами, на берегу никого не было. Гнаться в глубь леса было бесполезно, и матросы вернулись на корабль. Все окончилось слишком быстро.
Корабли подняли флаг капитана Кларка и отошли из залива, взяв курс на главное селение острова.
Что хочет делать капитан Кларк? Разве он забыл обещание, данное Куку?
Корабли навели пушки на легкие строения и сделали несколько залпов. Селение запылало. Донеслись крики детей и женщин.
Кларк, сраженный очередным приступом лихорадки, с трудом различал команду, которую от его имени отдавал Кинг. Корабль дернулся, и гром выстрелов заставил капитана подняться. Цепляясь за косяк, он распахнул дверь и крикнул:
— Прекратить стрельбу! Кинга ко мне!
С кораблей, уходивших на север, еще долго можно было видеть зарево над островом.
В селениях, подожженных огнем пушек, никто не гасил пожаров, люди в страхе бежали к святилищу верховного жреца и неистово взывали к небесам.
Во дворе перед капищем сидели алии-управители, великий владыка острова и великий владыка духов. Люди, напуганные громом орудий, ждали от них решения. В отдалении стояли воины, опершись на пики. Такие сборы на островах бывали только перед большими сражениями. Владыка острова молчал. Верховный жрец встал:
— Мы свершили тяжкое преступление — убили великого бога Лоно. Небеса не простят нам, они жаждут отмщения, жаждут жертвы, великой жертвы человека. Так сказал я, которого вы называете владыкой духов!
Жрец медленно опустился на возвышение. Торреобоя молчал, молчали алии-управители. Молчали долго.
В круг собравшихся вышел Камеамеа. Таким его еще никогда не видели люди, глаза его блестели, наполненные гневом. Он медленно обвел присутствующих презрительным взором, алии отворачивали лица.
— Вы молчите! Слушайте, что я скажу... — Камеамеа лихорадочно подбирал слова, он знал, что наступил момент, великий момент, сейчас или никогда. — Великий владыка духов прав. Небеса жаждут мщения, они ждут жертвы, той жертвы, которую хотел совершить живой Лоно.
Камеамеа перевел дыхание, кинул взгляд назад. Его воины незаметно подошли ближе. Верховный жрец поторопил алия:
— Говори дальше, могущественный и храбрый из алиев, говори!
— Небеса ждут твоей жертвы, владыка острова, твоей смерти, Торреобоя! — Камеамеа резко повернулся к правителю и указал в его сторону рукой, сжимающей подаренный кортик.
Несколько секунд царило оцепенение, потом гул торжества и гнева прорвал тишину.
Первым опомнился правитель и с ловкостью, несвойственной его обрюзгшему телу, выхватил у стоящего воина копье и метнул его в Камеамеа.
— Ты умрешь прежде всего, собака!
Гордый алий легко поймал копье и хотел было направить его обратно, но верховный жрец стал между ними. Алии-управители вскочили, готовые броситься на человека, посмевшего посягнуть на высшее табу. Но только сейчас они заметили, что воины плотным полукольцом окружили своего вождя и рядом с ним встал самый меткий копьеметалыцик на островах — Коа. Толпа, пришедшая на собрание, безмолвствовала: шел спор между алиями — простые смертные должны молчать.