Пристыжённый и немного обиженный за «курицу», Костя присел у края могильника.
Михаил Николаевич, продолжая мысль, громко сказал:
— Василию Федоровичу будет интересно узнать о нашей находке.
Костя поднял голову.
— Василий Федорович — чистый этнограф, разве ему интересны наши материалы?
— Интересны, голубчик. Он много лет собирает данные о рыболовстве в новокаменном веке, сопоставляет их с находками этнографии. В его таблицах пучки проколок всегда вместе с гарпунами, крючками, грузилами.
Солнце стояло еще высоко, хотя было десять часов вечера. Через озеро к острову спешил катер, чтобы забрать всех на материк, где был постоянный лагерь. Островок маленький, в штормовую погоду он оказывался отрезанным от внешнего мира. На островке был аварийный запас продовольствия, палатки, но без особой нужды на нем не оставались на ночь.
— Костя. — Михаил Николаевич обнял практиканта за плечи, и они не торопясь пошли к косе, к причалу. — Дайте телеграмму Василию Федоровичу.
Костя обрадовался. Ему неприятен был собственный промах, и с готовностью он ответил:
— Вот он обрадуется! А что сообщить?
Михаил Николаевич как-то странно улыбнулся:
— Сообщите так: «Найден еще пучок костяных проколок»... Он так обрадуется!
Тон, каким была произнесена последняя фраза, вызывал сомнение, доставит ли на самом деле сообщение радость Василию Федоровичу, но Костя не обратил на него внимания.
Когда прибыли в лагерь, Михаила Николаевича утащили археологи показывать новые находки, а Костя помчался на почту.
...Кончилось лето и с ним летняя практика. Как-то накануне ноябрьских праздников Михаил Николаевич назначил Сергееву встречу в Институте этнографии, где Костя бывал редко, хотя этот институт располагался на противоположном берегу Невы. На третьем этаже у этнографов размещались коллекции по антропологии и археологии каменного и бронзового веков. Проходя по музейным залам, Костя встретил Василия Федоровича.
— Здравствуйте, Василий Федорович! Вы не видели Михаила Николаевича?
Василий Федорович — седой, в длинном синем халате — равнодушно кивнул и, нахмурившись, отчетливо произнес:
— Ваш шеф скоро придет. Вам не следовало так шутить. Молоды еще.
Костя опешил. Он ничего не понимал. Разве когда-нибудь он посмел бы совершить нечто подобное по отношению к Василию Федоровичу, человеку, пользующемуся огромным авторитетом и у этнографов, и у археологов.
Василий Федорович быстро пошел дальше, но Костя догнал его.
— Простите, Василий Федорович, но я ничего не понимаю. Тут недоразумение.
— Что же вы, и телеграммы мне не посылали?
Вспомнилась улыбка Михаила Николаевича, его возглас: «Он так обрадуется!» Влез в историю.
— Василий Федорович, постойте! Я не знал, что...
— Вы не знали, что я слышать не могу об этих пучках, которые всюду путаются, нарушают схему? Да я во сне вижу крючки, гарпуны и проколки в пучках! Не знали... Конечно не знали, а все-таки так шутить не стоило!
В рассуждениях Василия Федоровича не было четкой логики, и все же Костя чувствовал себя прескверно. Василий Федорович продолжал:
— Обрадовались? Еще бы — новая находка. Не терпелось обрадовать, даже телеграмму дали!
Костя что-то пробормотал и попятился к выходу из зала.
— Нет, теперь постойте, — не унимался Василий Федорович, — я двадцать лет собираю материал по рыболовству в неолите, составил специальную картотеку. А ну, идите сюда.
Косте ничего не оставалось, как пройти в распахнутую дверь кабинета.
Картотека была уникальной. Здесь были фотографии пучков костяных проколок из захоронений, найденных на территории нашей страны, на Аляске, в Финляндии, Норвегии, Дании, Канаде и даже на Гавайских островах. Очень похожие пучки. Только в одних чуть меньше, в других чуть больше проколок, в одних проколки, изогнутые больше, в других меньше. Специальный раздел был посвящен пучкам из стоянок рыболовов бронзового века. Совсем неожиданно тут оказались и фотографии могильников, где вместе с бронзовыми крючками и гарпунами находились пучки бронзовых проколок, напоминавших костяные.
Костя был восхищен. Василий Федорович с видимым удовольствием следил за тем, какой эффект произвела на практиканта его коллекция.
— Мы квиты, Константин Андреевич! Моя резкость в наказание за ваше чрезмерное послушание шефу. Михаил Николаевич мой старый друг и сокурсник, он шутить любит. А если серьезно, ничего я не добился. Вы видели, что на отдаленных друг от друга территориях, в разные эпохи — всюду пучки проколок, которые похожи на какие-то остроконечники. Люди не могли создавать одно и то же так просто, ради забавы. Проколки, собранные в пучки, имели какое-то серьезное значение. Вы согласны?