— Ты-то? — ухмыльнулся второй, оглядев её с ног до головы. Под рубашкой кольчуга, на голове пехотный шлем — похоже, городской стражник решил подзаработать. — И пугать нас вздумала?
— Живой-то пять тысяч, — добавил тот, что с дубинкой. — Сдавайся, эльфка, не дуркуй. Мы люди деловые.
Третий — смуглый, высокий и жилистый, лицо в оспинах, под глазом шрам — молча выхватил меч и повернулся спиной к остальным. Самый, стало быть, умный. Самый опасный.
Деревянный дом в конце проулка застонал от нового порыва ветра. Ведьмак — бесшумно, как всамделишный кот — спрыгнул с крыши за спиной у ганзы охотников.
— Никак, — сама ответила на свой вопрос Аэлирэнн. Меч лёг ей руку, будто, как живой, уже ждал — не мог дождаться крови. — Раньше надо было думать.
***
Удар, финт, пируэт, уйти вправо, блок, снова удар. Неудачливый стражник вопил в стороне, пока шлем плавился у него на голове — котик не упустил шанса применить свой любимый ведьмачий знак.
Удар, финт, подсечь сухожилия — уловка уличной крысы. Грязно, но действенно.
Мерзкий звон металла о металла взорвался в ушах. По левой руке, выворачивая пальцы, выбивая запястье, и выше — в плечо, а потом и вовсе куда-то внутрь — разлилась боль. Смуглый и жилистый охотник за головами оказался чертовски хорошим фехтовальщиком.
Неожиданно тяжёлый кулак ударил её в грудь, сразу выбив весь воздух. Холодная сталь коснулась горла — там, где его раньше не взяла верёвка. Её противник так и не сказал ни слова. Чёрные, будто состоящие из одних зрачков глаза не выражали ровным счётом ничего. Аэлирэнн выдохнула, собираясь с силами. Не тогда ей было умирать — и точно не сегодня.
Дубинка главаря ганзы упала в пыль — вместе с отрубленной ведьмачьим мечом рукой. Гезрас обернулся — и в два удара сердца оказался у жилистого за спиной. Тот обернуться не успел.
Хоть кого-нибудь из ганзы, конечно, не помешало бы на время оставить в живых. Расспросить, кто их нанял. Отправить рассказывать, что случается с теми, кто решит перейти дорогу восстанию aen Seidhe.
Гезрас посмотрел ей в глаза. Аэлирэнн коротко кивнула. Стальной меч вонзился жилистому в основание черепа, и на лицо ей хлынула горячая кровь.
***
В тупике, у стены дома, громоздилась груда ящиков. Аэлирэнн швырнула куда-то в сторону свой меч, тяжело опустилась на них сама. Лицо щипало от начавшей запекаться чужой крови.
— Ты в порядке? — спросил Гезрас.
Аэлирэнн потерла пальцами начинающее опухать запястье.
— Рука болит.
— А потому что надо делать, как я сказал, — она слышала, как ведьмак опять закипает, словно не понимая, злиться ему больше или переживать за неё, — И не лезть в драку, когда не надо.
Аэлирэнн посмотрела на него снизу вверх, заглядывая в лицо. Кожа была бледной, почти белой, исчерченной багровыми венами. Завтра у него от всех принятых эликсиров будет ужасно болеть голова. А она — вряд ли сможет хотя бы пошевелить левой рукой.
Но сегодня — она одним резким движением цапнула его за пряжку ремня, притянула к себе и поцеловала.
— Ты чего? — спросил Гезрас растерянно.
Она засмеялась — ведьмак чуть не потерял равновесие и теперь опирался руками о стену позади неё, балансируя на носках.
— Я хочу тебя.
— Прямо сейчас? Прямо здесь? — продолжил недоумевать ведьмак.
— Нет, через десять лет и в Синих Горах, — не отступала она. — Конечно, здесь и сейчас.
С минуту у него было такое лицо, будто ещё чуть-чуть, и он, покрутив пальцем у виска, скажет ей нет. А потом — он оттолкнулся ладонями от стены, снова становясь на ноги, промурчал едва слышно:
— Ну, уж что-нибудь придумаем, — и опустился перед ней на колени.
***
— Котик, я… — слова застряли где-то в гортани, а язык перестал ворочаться, будто превратился в кусок камня.
Ведьмак смотрел на неё, слегка наклонив голову, кривовато — как и всегда — улыбаясь, и явно не собирался помогать ей закончить фразу.
Да и что она, в самом деле, собиралась сказать? Я рада, что всегда могу на тебя положиться? Я тебе благодарна? Я люблю тебя?
Как глупо говорить такое, если пять минут назад ты, едва сдерживая крики и стоны, кончила, завтра у тебя будет ужасно болеть рука, а сейчас ты сидишь без штанов на груде хлипких ящиков в окружении трёх трупов и криво улыбающегося ведьмака. Слишком неуместно. Слишком сентиментально. A d’yeabl aep arse.
Аэлирэнн собралась было встать и одеться, когда ведьмак наконец прервал повисшее молчание.
— Я бы, на твоём месте, не двигался.
— Что? — звучало это так неожиданно, что она, на всякий случай, действительно замерла.
— Знаешь, что самое главное в ведьмачьем ремесле?
— Что? Отличать гуля от альгуля? — обычно, ей даже нравилось, когда он решал поиграть с ней в такие игры. Сейчас, впрочем, она всерьёз сомневалась, точно ли с ним всё в порядке. — Не пить слишком много эликсиров?
Улыбка на лице Гезраса стала ещё шире и ещё кривей.
— Не-а. Следить за своим оружием. И ты, я готов поспорить, сейчас не вспомнишь, куда дела свой меч.
— Да я пять минут назад и как меня зовут не вспомнила бы… — начала было Аэлирэнн.
А меч — точно — она же кинула его на те самые ящики, где сидела сейчас.
— Твою ж мать, Гезрас, — рассмеялась она. Из глаз — то ли от смеха, то ли от облегчения — потекли слёзы, — и ты ни слова мне не сказал.
— Слезай аккуратнее, minne mo, — ведьмак не выдержал и тоже захохотал. — И, когда в следующий раз решишь заняться сексом после драки — убери сначала всё острое в ножны. И пойдём уже отсюда.
Ветер волочил вниз по проулку пыль и сухие листья и гудел в трубах домов. Незадачливые охотники за головами, не выдержав такого глумления над собственной смертью, уже начали коченеть — а они всё смеялись и смеялись, словно изобрели только что лучшую шутку во всём мире.
А сказать ему, — подумала Аэлирэнн, — в конце концов, можно и завтра. Завтра — обязательно.
========== Люди не убивают людей (Эрланд из Ларвика & Идарран из Уливо, Макси Ван Деккар, мимо проходил Гезрас, дженослэш, PG-13) ==========
Комментарий к Люди не убивают людей (Эрланд из Ларвика & Идарран из Уливо, Макси Ван Деккар, мимо проходил Гезрас, дженослэш, PG-13)
ОТП челлендж, день 23 - Being old together
Эрланд сделал глоток вина и попытался устроиться в монструозном кресле немного удобнее. Подушки были слишком мягкими, а само кресло — слишком огромным. Какому-нибудь дворянину оно, быть может, пришлось бы как раз по душе, но Эрланд чувствовал себя в нём, как муха в паутине. Даже после нескольких дней, что он провёл в седле, кресло это не приносило покоя телу. Как, впрочем, и разговор — покоя разуму.
Нежно-розовый луч солнца, пробившийся сквозь окно, освещал стопки сложенных на полу книг и отражался в пузатых боках алхимических колб. В камине трещали еловые поленья. Рачительная экономка — да и сам Эрланд, с детства привыкший к холоду и промозглому морскому ветру — не одобрили бы такую расточительность. До осеннего Эквинокция ещё две недели, ночи стоят тёплые — и нет никакой нужды лишний раз жечь дрова. Однако нынешний постоялец этого дома мог ни в чём себе не отказывать.
— И вот теперь — угадай что? Правильно, я уже в третий раз нахожу под дверью букет цветов, — закончил рассказ Идарран.
История, по его задумке, должна была быть смешной или хотя бы забавной, но Эрланд лишь неопределённо пожал плечами. Слишком знакомо. Слишком уж давно и хорошо он знал Дара.
Макси, дочь барона ван Деккара, имела несчастье родиться в день солнечного затмения. Потом, к ещё большему её несчастью, у девочки обнаружились странные привычки — она могла смотреть в стену, повторяя по десятку раз одну и ту же фразу, а однажды — потому что «но мне интересно, что внутри» — оставила на обеденном столе выпотрошенную кошку. Ни амулеты, ни заговоры на неё не действовали — поэтому чародеи решили, что девочка проклята печально известным проклятием Чёрного Солнца. Барон ван Деккар последовал их совету — и ничтоже сумняшеся запер дочь в башне.