— Вот здесь, — сказал Эрланд, когда они наконец добрались до нужного места. Башня, которая торчала в углу крепостной стены, много лет назад развалилась на кирпичики, и теперь здесь было очень удобно сидеть и смотреть на горы. Эрланд и сам так делал когда-то давно.
Он похлопал ладонью по груде камней. Гезрас тут же появился откуда-то у него из-за спины, уселся туда, поджав под себя ноги. Эрланд сел рядом с ним.
— Знаешь, что я думаю? — начал он. — Я думаю, что те, кто дразнил тебя, неправы.
— Ещё бы, — пробурчал Гезрас.
— Не только потому, что ксенофобия и предрассудки — это плохо. А потому, что все мы, считай, семья. Кровь, говорят, не водица, но Испытания, и всё то, что тебе ещё предстоит — это будет посильнее даже крови. И совсем не важно, кем ты родился — важно, что теперь ты станешь ведьмаком.
— Но я не… — начал Гезрас недовольно.
— … не выбирал быть ведьмаком? — перебил его Эрланд.
Гезрас нахмурился. Видно, обиделся, что какой-то незнакомый татуированный тип, весь обвешанный латными пластинами, сходу угадал его самые сокровенные мысли.
— Я тоже, — кивнул Эрланд. — Но семью никто из нас тоже не выбирал. Считай, что тебе выпал второй шанс. Как думаешь, было бы лучше, если бы не забрали тебя чародеи?
В ответ он услышал только невнятное «угу» и обиженное сопение. Что ж, первое время все они были ужасно обижены. Он, Эрланд, тоже не был исключением.
— Подумай над моими словами, пожалуйста. Когда-нибудь потом, может быть.
— А зачем ты вообще сюда приехал? — после минутного раздумья сменил тему Гезрас. — Разве ведьмак не должен быть, ну, в Пути?
— По таким дорогам не больно-то попутешествуешь, — ответил Эрланд. — И потом, я хотел повидать одного моего знакомого чародея.
Мальчишка заметно скривился. К чародеям он явно тоже не питал никаких тёплых чувств.
— Это которого же? Который кашляет всё время?
Интересно, когда это в Моргрейге успел объявиться чахоточный магик.
— У него, говорят, аллегрия. Да только брехня это, кровью он кашляет, — мальчик заглянул Эрланду в глаза, задумался. — Нет, не его. Хм, не Альзура же? Нет, тоже не его, он зловредный и иголками тыкает. Точно не его.
Эрланд усмехнулся. Уж кто-кто, а Альзур, несомненно, был зловредным.
Вдруг глаза Гезраса сделались круглыми, как у котёнка, который увидел цепную дворнягу. Сложил, верно, всю мозаику у себя в голове.
— Что, этого?! С когтищами?! Ты чего вообще? — он в каком-то неопределённом порыве схватил Эрланда за руку. — Он же…
— Ну, — Эрланд сжал его узкую ладошку в своей, — скажи, сколько минут назад ты убеждал меня, что судить людей по внешности не стоит?
Гезрас насупился, зыркнул на него своими зелёными — впрочем, это только пока что зелёными — глазами. Эрланд примирительно похлопал его по плечу.
— Он очень хороший, вообще-то, — сказал, и вышло это у него как-то совсем глупо, будто он всерьёз оправдывался перед ребёнком, которого встретил едва ли час назад, почему хочет увидеться со своим старым другом. — Просто ты его не знаешь.
— Как ты? — вдруг спросил Гезрас.
— А меня-то ты с чего хорошим считаешь? — удивился Эрланд.
— Ты меня не обзываешь нелюдем, — начал загибать пальцы Гезрас. — И иголками не тычешь. И не заставляешь есть всякое. И разговариваешь так, как будто я, ну, тоже человек. И вообще…
Эрланд усмехнулся, легонько приобнял его за плечи.
— Немного же тебе надо… — произнёс задумчиво. — Но если так, то точно нет. Не как я.
Гезрас огляделся по сторонам, немного подумал, а потом доверчиво прижался к эрландову боку.
— Тогда я с тобой буду дружить. А с ним всё-таки не стану. Он страшный.
— Договорились, малыш, — ответил Эрланд. — Так тому и быть.
***
На следующий день, вместе с первым снегом, в Моргрейг заявился Идарран, при встрече даже — то ли в приступе невиданной сентиментальности, то ли из-за чего-то ещё — позволив Эрланду обнять себя. Два года они не виделись, как-никак. И Эрланд остался, не на два дня и даже не на неделю, а на всю зиму. Помогал с охотой и рыбалкой, а иногда — с обучением тех из детей, кто постарше, часами рассказывал Идаррану, что делал на Пути — и что ещё могло бы ему там пригодиться — и часто навещал удивительно хорошо перенёсшего испытания травами — может, всё-таки сказалась эльфская кровь — и успевшего изрядно привязаться к нему Гезраса.
А весной, когда горные дороги и перевалы очистились от снега, снова, как и полагалось, отправился в Путь.
***
Через месяц, под Беллетэйн, в Моргрейг прибыл гонец из замка Стигга. Местные чародеи просили предоставить им десяток хорошо перенёсших испытания травами детей. Для апробации нового мутагенного состава, обещавшего сделать психику будущих ведьмаков устойчивой к любым потрясениям.
========== Неплохо – это недостаточно (Аэлирэнн / Гезрас из Лейды, гет, R за один абзац) ==========
Комментарий к Неплохо – это недостаточно (Аэлирэнн / Гезрас из Лейды, гет, R за один абзац)
ОТП челлендж, день 20 – shopping together
Аэлирэнн на своей карточке в гвинте держит меч левой рукой (https://gwent.one/pl/card/142211). Многие фехтовальщики отмечают, что у левшей есть в драке некоторое преимущество, и левша — весьма неприятный противник.
Меч со свистом рассёк воздух и остановился в паре дюймов от его лица. Ведьмак скосил глаза, глядя на кромку клинка. Сталь с примесью вольфрама и молибдена, выкованная в Махакамских горах в особенно суровую зиму, после закалки помещенная в лёд — и оттого идеально сочетающая в себе прочность, твёрдость и остроту. Действительно хорошая работа.
Не обошлось здесь и без магии — ведьмачий медальон слегка подрагивал и жёг кожу под курткой — хотя определить точно, где она была скрыта, не получалось. Может быть, в простой, ничем не украшенной, но при этом прекрасно сбалансированной и удобно ложащейся в пальцы рукояти. Может быть — где-то ещё.
Понадобись Гезрасу новое оружие — за этот меч он бы не пожалел никаких денег.
Клинок опустился ниже, и ведьмак ощутил легкий удар плашмя по своему предплечью.
Я, вообще-то, всё ещё здесь.
— Нет, — сказал Гезрас. — Не годится.
— Нет? Точно?
Час назад ты рассказывал мне, что это всё суеверия недалёких кметов — ведьмачьи клинки ничем не отличаются от любых других хороших мечей, и полагаться нужно не на какое-нибудь чудодейственное оружие, а на собственную скорость, ловкость и умение предсказать, куда противник ударит в следующий момент. А сейчас ты говоришь «не годится» уже про четвёртый меч.
— Рукоять под правую руку, — объяснил он.
Аэлирэнн перехватила клинок поудобнее, крутанула пируэт и рубанула снизу вверх быстрым ударом.
— Вроде неплохо, — с некоторым сомнением произнесла она. — Не особенно мешает.
Гезрас бросил на несчастный меч уничтожающий взгляд.
— Неплохо — это недостаточно! — сказал он, и вышло это много резче, чем он бы хотел. — Если у тебя уже есть преимущество, нельзя от него так отказываться! Нельзя драться, если твоё оружие тебе мешает! Одно неправильное движение, и ты…
Скулишь и корчишься от боли, подбирая вывалившиеся внутренности. Судорожно пытаешься зажать фонтан крови из повреждённой артерии. Смотришь, как твоя собственная рука, которой ты мгновение назад неудачно замахнулся для удара, остаётся лежать на земле.
Он вздрогнул, пытаясь отогнать слишком яркое воспоминание. Подвал замка Стигга, медленно капающая с потолка вода и успевшие окоченеть пальцы, мёртвой хваткой сжимающие его запястье. Холод, запах страха и смерти и чудовищное, выворачивающее все внутренности наизнанку одиночество.
Аэлирэнн набрала было в грудь воздуха, чтобы что-то возразить. А потом посмотрела ему в глаза — долго, внимательно — и махнула рукой. Отложила меч на прилавок, подошла к ведьмаку ближе, обняла за шею и коснулась губами его виска.