— Как ты сюда попала? — её собеседник не стал ждать ответа не прошлый вопрос. Или не об этом вовсе спрашивал, не «кто разбил тебе лицо», а «как ты, Seidhe, докатилась до такой жизни».
Не сидел бы, сколько ему там лет, тридцать, сто тридцать, в своих горах — знал бы ответ заранее.
— Я-то, как раз, — зло усмехнулась Аэлирэнн, — всё на свете знаю про горящие дома.
— Прости, — эльф вздрогнул так, будто его ударили. — Не следовало спрашивать.
— Ага, — ответила она.
Сарай был крыт всё той же гнилой соломой, дождь и не думал заканчиваться — до тех пор, видимо, как не закончится вся вода в Аэдирне, Каэдвене и Синих горах. Трудно под такой звук не заснуть, вот и её собеседник теперь с трудом держал глаза открытыми.
— Как тебя называть? — всё-таки поборов усталость, спросил он.
Аэлирэнн с минуту даже думала, не ответить ли ему «никак». Так, никто, не имеющая значения минус единица в грамоте у сборщика налогов, который будет этой весной считать, на сколько уменьшилось население города Венгерберга.
— Аэлирэнн. Так и называй, если очень нужно.
— Красивое имя, — сказал эльф. Хотел было ещё что-то добавить, но не стал.
Аэлирэнн скривилась. Вот этого ей только не хватало. Seidhe из Дол Блатанна — это, конечно, не пьяный милсдарь Вуйчик, но от него Аэлирэнн тоже предпочла бы держаться подальше.
— Имя красивое, да лицо кривое. Лучше сказал бы сразу, к чему ты клонишь.
— Ни к чему, — вздохнул он. — Только к тому, что я сказал.
Интересно, — задумалась Аэлирэнн, — по мужикам он, или это просто она ему так не нравится. Второе, скорее всего. Или он в рыцаря в белых доспехах решил поиграть. Будь каждый, кто воображает себя рыцарем, действительно таковым — все на свете только бы и делали, что клялись цаплей.
— Ты что вообще задумал? Чего хочешь?
Её собеседник оживился, будто ещё пять минут назад не боролся так отчаянно со сном.
— Я считаю, что всё, что происходит — неправильно и несправедливо. Сначала мы позволили загнать себя в горы, как каких-то диких животных. Теперь мы всё ждём, и ждём, и думаем, что dhoine как-нибудь сами собой исчезнут. Или что в один прекрасный день им придёт в голову жить с нами в мире. Или что найдётся где-нибудь Старшая кровь, которой, может быть, и вовсе даже не существует, и этот мир нам будет ни к чему. Только вот сегодня они убивают тех, кто живёт в городах, ты метёшь пол у dhoine, который тебя бьёт, а мы делаем вид, что ничего не знаем. А завтра они придут в Дол Блатанна и сожгут там всё дотла, и тогда ждать будет уже нечего.
Будь эти слова написаны на бумаге, Аэлирэнн бы кровью подписалась под каждым из них. Ей давно не давали покоя мысли, чем всё обернулось бы, задумывайся она и её товарищи чуть чаще, как заканчивается жизнь среди dhoine. Но она не хотела ни показывать свою слабость, ни говорить, как много сама думала о подобном, и потому просто пожала плечами, забрала фонарь и вышла на улицу, бросив напоследок:
— Чтобы с утра тебя тут не было.
***
Конь, привязанный у колодца, поднял голову и шумно втянул воздух, раздувая ноздри. Был он, видно, обучен не терпеть незнакомцев. Один из тех коней, привезённых с Юга, что в бою дерутся насмерть вместе со своими хозяевами, разок подстёгнутые плёткой скачут до тех пор, пока у них не разорвётся сердце, и стоят целое состояние.
Аэлирэнн пошарила в карманах своей мешковатой куртки, достала отколотый кусок сахара с кухни.
— Худо тебе, а, лошадка? — спросила она, протягивая коню угощение.
Тот снова втянул воздух, обнюхал её руку и прижал уши к голове, обнажив зубы. Аэлирэнн усмехнулась. Конь, похоже, обладал таким же упорством и такой же способностью гнуть свою линию, что и его хозяин. Хорошая животинка, ничего не скажешь.
Аэлирэнн помнила клячу Гершля-могильщика, такую же вороную, с белой проточиной. Была она похожа на скелет и еле ковыляла, когда Гершль-могильщик загружал трупы у морга и, сначала собрав все цепочки, серьги и колечки, вёз на кладбище. Только вот этот конь с Юга сломает ногу в непролазной грязи или помрёт от голода, стоя на поле боя над мёртвым хозяином, а кляча могильщика ковыляла от морга до кладбища и когда Аэлирэнн было двенадцать, и на телеге везли её маму, и когда ей было двадцать пять, и за телегой пришлось цеплять вторую, чтобы увезти на кладбище сразу всех.
Подбитый глаз защипало. Аэлирэнн подняла руку к лицу, и пальцы её были мокрыми — наверное, от так и не думавшего заканчиваться дождя.
***
Проснулась она перед рассветом — привычка спать некрепко, с готовностью всегда подскочить на ноги, редко её подводила. Милсдарь Вуйчик так и храпел в блаженном неведении, а во дворе эльф, снова натянувший не высохший за ночь плащ, уже седлал своего здоровенного коня. Вчерашний ливень превратился в морось, и теперь всё вокруг было мутным от водяной взвеси.
— Как ты и просила, Аэлирэнн, — сказал эльф, — ещё пять минут, и меня здесь не будет. Спасибо тебе.
— А тебя-то как звать? — спросила она.
— Доран аэп Фелеаорн.
Аэлирэнн присвистнула. Не король Дол Блатанна, конечно, но совсем рядышком.
— Ты мне, в общем-то, не нравишься, Доран аэп Фелеаорн, — начала она.
— Я знаю, — улыбнулся Доран. Весело и искренне, так, как будто она только что очень смешно пошутила. — Но не буду лгать, утверждая, что это взаимно.
Аэлирэнн было всё равно, что это вообще может значить.
— Но будешь получше вот этого, — она указала рукой на постоялый двор. — И ты говоришь ровно то, о чём я давно уже думаю.
Доран посмотрел на неё, наполовину удивлённо, наполовину выжидающе — что ещё она скажет.
— Эта штуковина тебе для дела? Или для виду? — спросила Аэлирэнн, указав на притороченный к седлу меч.
— Для дела, — ответил Доран. — По крайней мере, я на это надеюсь.
— Отлично. Надо же с чего-нибудь начинать. Буду звать — поможешь, — сказала она, вынимая один из ножей из голенища сапога. — Вместо платы за ночлег.
— Конечно, — ответил Доран. — Всё, что попросишь.
И, к своей чести, не сказал ни слова и даже не поморщился, когда наблюдал за всем, что последовало. Ни когда Аэлирэнн снова вышла во двор, вытирая нож от крови милсдаря Вуйчика, ни когда она принесла из сарая банку извёстки и нарисовала на воротах перечёркнутую окружность — символ, который в венгербергских трущобах означал, что в доме живёт тот, кому осталось на бренной земле очень мало.
Комментарий к Одна капля крови (Аэлирэнн, ОМП, джен, PG-13)
Cad esseath? Caemm as’seo! — Ты где? Иди сюда!
Ладонь — 4 дюйма, европейская единица измерения для роста лошадей. 18 ладоней — это чуть больше 180 см в холке.
Esseath aen Seidhe. — Ты эльфка.
Meas. — Спасибо.
========== И шли по песку верблюды (Аэлирэнн / Гезрас из Лейды, гет, R) ==========
Комментарий к И шли по песку верблюды (Аэлирэнн / Гезрас из Лейды, гет, R)
ОТП челлендж, день 8 — Sleeping in
Солнечный луч, проникший сквозь прореху в ткани палатки, бил прямо в лицо. Гезрас прикрыл глаза и слегка поежился — ночь выдалась для начала лета прохладная. Впрочем, дело, быть может, было ещё и в лёгком похмелье — хотя он-то уж точно отделался меньшей кровью, чем все остальные — и едва начавшей заживать ране от когтей у него на спине. А ещё, разумеется, в том, что Аэлирэнн среди ночи утащила его одеяло и теперь спала рядом, свернувшись клубочком и укрывшись с головой.