Подает гостям стаканы
И служить тебe готов .
Кахетинское густое
Хорошо в подвалe пить,
Там в прохладe, там в покоe
Пейте вдоволь, пейте двое:
Одному не надо пить.
В самом маленьком духанe
Ты товарища найдешь.
Если спросишь Телiани.
Поплывет Тифлис в туманe,
Ты в духанe поплывешь.
x x x
Американка в двадцать лeт
Должна добраться до Египта,
Забыв Титаника совeт ,
Что спит на днe мрачнeе крипта.
В Америкe гудки поют ,
И красных небоскребов трубы
Холодным тучам отдают
Свои прокопченныя губы.
И в Луврe океана дочь
Стоит , прекрасная, как тополь,
Чтоб мрамор сахарный толочь,
Влeзает бeлкой на Акрополь.
Не понимая ничего,
Читает Фауста в вагонe
И сожалeет , отчего
Людовик больше не на тронe.
x x x
Сестры тяжесть и нeжность,-- одинаковы ваши примeты,
Медуницы и осы тяжелую розу сосут ,
Человeк умирает , песок остывает согрeтый,
И вчерашнее солнце на черных носилках несут .
Ах , тяжелыя соты и нeжныя сeти,
Легче камень поднять, чeм вымолвить слово -- любить,
У меня остается одна забота на свeтe,
Золотая забота, как времени бремя избыть.
Словно темную воду, я пью помутившiйся воздух ,
Время вспахано плугом , и роза землею была,
В медленном водоворотe тяжелыя нeжныя розы,
Розы тяжесть и нeжность в двойные вeнки заплела.
1920
x x x
1
Я наравнe с другими
Хочу тебe служить,
От ревности сухими
Губами ворожить.
Не утоляет слово
Мнe пересохших уст ,
И без тебя мнe снова
Дремучiй воздух пуст .
2
Я больше не ревную,
Но я тебя хочу,
И сам себя несу я,
Как жертву, палачу.
Тебя не назову я
Ни радость, ни любовь;
На дикую, чужую
Мнe подмeнили кровь.
3
Еще одно мгновенье,
И я скажу тебe:
Не радость, а мученье
Я нахожу в тебe.
И, словно преступленье,
Меня к тебe влечет
Искусанный в смятеньи,
Вишневый нeжный рот .
4
Вернись ко мнe скорeе:
Мнe страшно без тебя.
Я никогда сильнeе
Не чувствовал тебя.
И в полуночной драмe,
Во снe иль наяву,
В тревогe иль в истомe -
Но я тебя зову.
1920
x x x
1
Чуть мерцает призрачная сцена,
Хоры слабые тeней,
Захлестнула шелком Мельпомена
Окна храмины своей.
Черным табором стоят кареты,
На дворe мороз трещит ,
Все космато: люди и предметы,
И горячiй снeг хрустит .
2
Понемногу челядь разбирает
Шуб медвeжьих вороха,
В суматохe бабочка летает ,
Розу кутают в мeха.
Модной пестряди кружки и мошки,
Театральный легкiй жар ,
А на улицe мигают плошки,
И тяжелый валит пар .
3
Кучера измаялись от крика,
И кромeшна ночи тьма.
Ничего, голубка ?вридика,
Что у нас студеная зима.
Слаще пeнья итальянской рeчи
Для меня родной язык ,
Ибо в нем таинственно лепечет
Чужеземных арф родник .
4
Пахнет дымом бeдная овчина,
От сугроба улица черна.
Из блаженнаго, пeвучаго притона
К нам летит безсмертная весна,
Чтобы вeчно арiя звучала
"Ты вернешься на зеленые луга" -
И живая ласточка упала
На горячiе снeга.
Веницейская жизнь
1
Веницейской жизни мрачной и безплодной
Для меня значенiе свeтло,
Вот она глядит с улыбкою холодной
В голубое дряхлое стекло.
2
Тонкiй воздух , кожи синiя прожилки,
Бeлый снeг , зеленая парча,
Всeх кладут на кипарисныя носилки,
Сонных , теплых вынимают из плаща.
3
И горят , горят в корзинах свeчи,
Словно голубь залетeл в ковчег ,
На театрe и на праздном вeчe
Умирает человeк .
4
Ибо нeт спасенья от любви и страха,
Тяжелeе платины Сатурново кольцо,
Черным бархатом завeшенная плаха
И прекрасное лицо.
5
Тяжелы твои, Венецiя, уборы,
В кипарисных рамах зеркала.
Воздух твой граненый. В спальнe тают горы
Голубого, дряхлаго стекла.
6
Только в пальцах роза или склянка,
Адрiатика зеленая, прости,
Что же ты молчишь, скажи, венецiанка?
Как от этой смерти праздничной уйти?
7
Черный Веспер в зеркалe мерцает ,
Все проходит . Истина темна.
Человeк родится. Жемчуг умирает .
И Сусанна старцев ждать должна.
1920
x x x
Мнe жалко, что теперь зима,
И комаров не слышно в домe,
Но ты напомнила сама
О легкомысленной соломe.
Стрекозы вьются в синевe,
И ласточкой кружится мода,
Корзиночка на головe -
Или напыщенная ода?
Совeтовать я не берусь,
И безполезны отговорки,
Но взбитых сливок вeчен вкус
И запах апельсинной корки.
Ты все толкуешь наобум ,
От этого ничуть не хуже,
Что дeлать: самый нeжный ум
Весь помeщается снаружи.
И ты пытаешься желток
Взбивать разсерженною ложкой,
Он побeлeл , он изнемог -
И все-таки, еще немножко...
В тебe все дразнит , все поет ,
Как итальянская рулада.
И маленькiй вишневый рот
Сухого просит винограда.
Так не старайся быть умнeй,
В тебe все прихоть, все минута.
И тeнь от шапочки твоей
Венецiанская баута.
Декабрь 1920
x x x
Вот дароносица, как солнце золотое
Повисла в воздухe -- великолeпный миг .
Здeсь должен прозвучать лишь греческiй язык :
Взять в руки цeлый мир , как яблоко простое.
Богослуженiя торжественный зенит ,
Свeт в круглой храминe под куполом в iюлe,
Чтоб полной грудью мы внe времени вздохнули
О луговинe той, гдe время не бeжит .
И Евхаристiя, как вeчный полдень длится -
Всe причащаются, играют и поют ,
И на виду у всeх божественный сосуд
Неисчерпаемым веселiем струится.
x x x
Когда Психея-жизнь спускается к тeням
В полупрозрачный лeс вослeд за Персефоной,