Он в ответ только горестно вздохнул. Стрелки старинных часов на самой высокой башне замка, которые двигались так медленно, точно были смазаны липким клеем, наконец встретились у отметки XII. Раздался мелодичный перезвон, а затем заиграл вальс, и на маленькой площадке перед циферблатом закружилась пара фигурок. Пышное платье девушки трепетало, словно и вправду было из легкого шелка. Все задрали головы и завороженно следили за механическим танцем. Часы стали бить полдень, и с последним ударом из потайной дверцы выкатилась фигурка смерти в черном балдахине с капюшоном и острой косой рассекла влюбленных, а затем так же бесшумно скрылась.
- Не хватает только надписи «Game over», - пробормотал Бруно.
- Так, ребята, еще полчаса - и поднимемся в корпус, чтобы умыться перед обедом, - хлопнула в ладоши сестра Филди.
После возвращения в спальню всем было уже не до шуток: с непривычки ныли шея, спина и ободранные о брусчатку костяшки пальцев. А ведь мы не отмыли даже половины площади! Обнадеживала только мысль об обеде: я уже представлял дымящуюся тарелку ароматного супа, жаркое с поджаристыми до золотистого цвета картофельными ломтиками, свежую выпечку, фрукты...
Сестра Филди провела нас в обеденный зал. За длинными столами сидели подростки: по левую сторону девочки, а по правую - мальчишки. Все были одеты в ту же униформу, что и мы, только цвета различались. Несмотря на то, что зал был полон народа - за столами сидело человек триста, а то и больше - стояла глухая тишина. Ни смеха, ни разговоров, ни даже шепотка - только мерный стук ложек. При нашем появлении некоторые подняли головы, но тут же вновь испуганно опустили глаза. Сестра Филди провела нас за пустой стол, на котором стояли поднос с ложками и блюдо с черным хлебом. Все были так голодны, что тут же расхватали хлеб - по два, три куска - и миска тут же опустела. Те, кто чуть замешкался, остались ни с чем.
- Ребята, хлеб порезан так, чтобы каждому досталось по одному ломтику, - сказала сестра Филди. Кто-то тихо присвистнул. Ребята стали озираться по сторонам, выясняя, кому не досталось хлеба, и делиться друг с другом. Впрочем, нашлись и такие, кто демонстративно откусил и от одного, и от другого отвоеванного куска, показывая тем самым, что это его законная добыча. Сестра Филди вздохнула и молча отошла. По широкому проходу между рядами столов, поскрипывая, катила тележка, уставленная огромными кастрюлями, а поверх них обводила склоненные головы неприветливым взглядом дородная повариха в заляпанном жирными пятнами халате. Она остановилась у нашего стола, схватила со стола ближайшую миску, зачерпнула большим половником и плеснула бурой жижи.
- Что это? - едва слышно пролепетал Йен, худой светловолосый парнишка.
На грубом лице поварихи на миг отразилось изумление, как если бы с ней вдруг заговорил стул или одна из ее закопченных кастрюль. Затем ее глаза просветлели. - А-а-а, так это ж новенькие. Вечно с ними забот полон рот. - Нависнув над Йеном мощным торсом, так что бедняга испуганно вжался в скамью, она сказала ему в самое ухо, четко проговаривая каждое слово, как если бы он плохо слышал или был слабоумным. - Это еда. Суп. Ешь! - Но, видимо, у нее по-прежнему не было полной уверенности, что до него дошел смысл сказанного, поэтому она покрутила рукой, показывая, как нужно зачерпывать похлебку ложкой и отправлять ее в рот. - Вы бы объяснили им, милочка, правила поведения в обеденном зале, - сварливо сказала она сестре Филди. - Хорошо еще, старшая сестра не видела этого безобразия, иначе...
- Иначе что? - готов поклясться, мадам Фавр возникла за ее спиной буквально из ниоткуда, как будто выкристаллизовалась из воздуха. - У вас, кажется, слишком много свободного времени, Катарина, раз вы можете себе позволить отвлекаться на пустую болтовню?
- Нет, мадам! Что вы, мадам! Я только...
- Катарина, дети ждут обед, - ледяным тоном произнесла мадам Фавр.
- Конечно, мадам! Я мигом! - и повариха стала спешно разливать похлебку по металлическим мискам. Я видел, что от пара, поднимающегося над кастрюлями с варевом, по ее раскрасневшемуся лицу сбегают капли пота, и молился, чтобы одна из них не упала в мою тарелку.
- Сестра Филди, второе нарекание за сегодняшний день. Я разочарована, - отчеканила старшая сестра и ушла, не дожидаясь, пока пунцовая от стыда сестра Филди пролепечет хоть слово в свое оправдание.
Передо мной опустилась тарелка с дымящейся жижей бурого цвета. От запаха с души воротило. Я вяло помешал ложкой. Есть расхотелось. Свой кусок хлеба я умял давно - сразу же, как оказался за столом. Но стоило мне приподняться со скамьи, как сестра Филди сделала страшное лицо и свистящим шепотом сказала: