Санитары построили нас ровными шеренгами. В центре площади стояла Фавр - как всегда, в отутюженном белоснежном костюме, с гладко зачесанными волосами. Но я смотрел не на нее. Я не мог оторвать взгляда от крестовины. Меня колотило в ожидании страшной и позорной расправы.
Повисла гробовая тишина. Я почувствовал, как противная струйка пота пробежала по спине, и сжал кулаки. Еще не хватало заскулить и начать пресмыкаться перед этой коброй.
- Сегодня стало известно о том, что один из пациентов клиники совершил преступление, - произнесла Фавр, не повышая голоса. Каждое ее слово, как мячик, отскакивало от стен замка и еще долго прыгало по мостовой. - Ночью он пробрался на склад и украл несколько коробок шоколадных конфет и печенья.
«Это не я. Это не я. Это не я», - стучало в моей голове. Санитары выволокли мальчонку в ярко-желтой пижаме. Я сморгнул, надеясь всем сердцем, что обознался. Но нет - это был тот самый пацаненок, который помог мне собрать одежду тогда, в раздевалке, когда меня изметелили головорезы Гуго. Он затравленно озирался по сторонам. Парень, ну как же ты умудрился так вляпаться?!
- Остатки сладостей были обнаружены сегодня на утреннем обходе в его шкафчике. Бирк Гинтер, ты признаешь свою вину?
Мальчишка затравленно кивнул, размазывая грязь по мокрым щекам. И мне стало так тошно, как никогда прежде не было.
- Что ж, радует, что ты хотя бы не упорствуешь и готов раскаяться в содеянном. Но это никоим образом не освободит тебя от заслуженного наказания. Пятнадцать ударов!
По площади пронесся тихий вздох. Пятнадцать! Да он и десяти не выдержит. Она просто забьет его до смерти - прямо здесь, на наших глазах. По знаку старшей сестры санитары содрали с мальчишки одежду. Все его худое, тщедушное тело было в лиловых кровоподтеках. Вагнер принес корзину с ивовыми прутьями. Сестра Фавр, не спеша, достала один и рассекла воздух, словно настраивая музыкальный инструмент, прислушиваясь: нет ли фальшивой ноты. Я почувствовал, как тошнота подкатывает к горлу.
Санитар подтолкнул Бирка к крестовине, и тот, споткнувшись, растянулся на мостовой. В моей голове что-то взорвалось. Я сделал шаг вперед.
- Это не он. Это я, - прохрипел я. Горло ужасно саднило, словно я молчал целую вечность.
Старшая сестра медленно повернулась в мою сторону. На ее щеках проступили красные пятна.
- Что ты сказал? - тихо произнесла она, не разжимая губ.
- Это не он. Это я украл печенье. И конфеты. И подкинул в его шкаф, чтобы избежать наказания.
По рядам пижам прокатился тихий ропот.
- Тихо! - взвизгнула Фавр. - Подойди сюда! Это правда? - она впилась взглядом в Бирка, словно собираясь пробуравить его насквозь. Тот, дрожа всем телом, кивнул.
- Пятнадцать ударов за воровство! И пять - Гинтеру. За ложь. Преступление влечет наказание.
«Преступление влечет наказание», - раздался нестройный отклик, в котором легко было различить отдельные голоса. Сестра Фавр обвела застывшие шеренги медленным взглядом.
- Живо! - прикрикнула она.
Санитар дернул меня за ворот рубашки, пуговицы посыпались на брусчатку. Меня уложили на крестовину и туго затянули ремни на запястьях. Я смотрел на серые камни и ждал удара. Всем телом ждал удара. И клялся себе, что не закричу. Ни за что не закричу, как Томас. Все стало неправдоподобно медленным, как при замедленной съемке. Даже сам воздух стал вязким, как кисель. Пока его со свистом не рассекла лоза. Боль была обжигающей, словно прут раскалили добела. Хотите знать, кричал ли я? Да. Громко. И мысленно считал удары. До десятого. Потом сбился.
Как санитары отстегнули меня с крестовины, я не помню. Когда я очнулся на собственной койке, был уже вечер. Спина горела, будто с меня содрали всю кожу. Бруно сидел на полу у моей кровати и читал книгу, которую я притащил из библиотеки. Услышав мой стон, он вскочил:
- Ты очнулся? Потерпи, сейчас я позову сестру Филди! Она снова обработает раны.
- Стой. Скажи, там все плохо?
- Ну, - замялся Бруно. - Это даже хорошо, что ты не видишь.
Я упал лицом в подушку и снова застонал.
Через минуту подошла сестра Филди. Присев на край кровати, она аккуратно смазала раны какой-то пахучей прохладной мазью, и боль немного притупилась.
- Как там Бирк? - спросил я.
- Жив. Ему тоже здорово досталось, - сказал Бруно. - Но к тому моменту сестра Фавр уже слегка запыхалась, вымещая ярость на твоей спине.
- Тише, Бруно! - шепнула Оливия, бросив тревожный взгляд куда-то в угол.
В коридоре раздались звонкие удары каблучков - словно кто-то вбивал гвозди. Сестра Филди резко вскочила и накрыла меня одеялом до самой макушки. Я взвыл от боли - прикосновение ткани к разодранной коже было невыносимым. Оливия шикнула, прислушиваясь к звуку шагов. Дверь распахнулась, и в спальню вошла старшая сестра. На ее губах играла легкая улыбка.