Тон у старшей сестры был шутливый, но в быстром взгляде, которым она так и впилась в мое лицо, таилась холодная сталь. Помня совет сестры Оливии, я отмалчивался, понурив голову с самым виноватым видом.
- Нда... Весьма, весьма прискорбно, когда дети не оправдывают ожиданий и надежд... Доверься мне, расскажи, что на самом деле произошло той ночью?
Я сокрушенно вздохнул и собрался было выдать заготовленную историю про нестерпимую резь в животе, как вдруг мой взгляд упал на ее стол и все разом вылетело из головы. Там, горделиво расправив паруса, стоял кораблик. Тот самый кораблик, который я подарил Робу накануне его отъезда в клинику. В том, что это был именно он, не было никаких сомнений: я нес его в руках через весь город и успел разглядеть в мельчайших деталях.
- Красивый кораблик, правда? - перехватив мой взгляд, спросила старшая сестра. Я кивнул. - Это настоящее сокровище, работа прославленного мастера, и я им очень дорожу.
- А как он оказался у вас?
- О, это печальная история. Несколько месяцев назад в клинику поступил мальчик. С первого взгляда было ясно: случай безнадежный, он обречен. Его определили в третий корпус, где помещаются дети с самыми тяжелыми заболеваниями. Но мальчик упрямо цеплялся за жизнь, и его бесстрашие перед лицом болезни вызывало восхищение. Как ты знаешь, в клинике запрещены любые личные вещи, но он ни в какую не соглашался расстаться с моделью, и мы пошли на уступки. Вскоре он умер, а перед смертью подарил кораблик мне, на память.
- Он... умер?
- Да, у меня на руках. Славный мальчик, мы с ним очень подружились... Как же его звали? Рон, Рой?.. - она сухо пощелкала пальцами, пытаясь вспомнить имя.
- Роб, - машинально произнес я.
- Что ты сказал? - удивленно приподняла бровь старшая сестра. - Роб... Точно. Именно так его и звали... Впрочем, вернемся к нашему разговору. Надеюсь, ты сам понимаешь, что твой проступок не может остаться безнаказанным? Как бы хорошо я к тебе не относилась, оставить столь грубое нарушение правил клиники без внимания было бы крайне непедагогично. Иначе завтра все без исключения начнут стоять на головах и разгуливать по ночам, где им вздумается. Ты проведешь в карцере три дня. В полной изоляции, без света, на хлебе и воде. Иди, я пришлю за тобой санитара.
На ватных ногах я вышел и плотно притворил тяжелую дверь. В висках стучало. Роб был здесь, в Шварцвальде! А сейчас его нет... Он умер. Мы уже никогда не увидимся, не поговорим по душам, не отправимся в экспедицию на Луну... Слезы кипели в моих глазах. На плечо мне опустилась тяжелая ладонь. Я обернулся и увидел широкую ухмылку на лице Вагнера.
- Что, малец, в карцер загремел? Пойдем-ка, провожу, - он ухватил меня за локоть, увлек в темный боковой коридор и услужливо распахнул передо мной неприметную дверь.
Глава XI
И тогда Андрей вдруг понял, что в его, стратега, глазах все это выглядит совсем иначе: он ловко и неожиданно убрал мешающего ему слона да еще получил пешку в придачу - вот как это выглядело на самом деле...
Аркадий и Борис Стругацкие. «Град обреченный»
Дверь захлопнулась, холодно лязгнул замок, и я оказался в темноте, густой и вязкой, как битум. Тишину нарушало только мое сбившееся дыхание. Как слепой, я поводил руками в пространстве, пока не наткнулся на стену. Сел, прислонившись к ней спиной. Чувствовать твердую опору - это уже что-то, раз уж зрение и слух стали бесполезны. По привычке я стал насвистывать всякую дребедень, что приходит на ум. Только мысли все равно крутились по одной и той же орбите. Роб. Роб. Роб. Окажись я в клинике чуть раньше, может, успел бы застать его в живых. Стоп. А почему, собственно, старшая сестра заявила, что он поступил в Шварцвальд, буквально балансируя на грани жизни и смерти? Ведь мы виделись за день до отъезда. Да, он хандрил и все такое, но выглядел ничуть не бледнее, чем обычно. Да, гемофилия - опасное и неизлечимое заболевание, но прожил же он как-то тринадцать лет? Мысли роились в голове, жалили, как осы.
Шварцвальд, конечно, больше похож на тюрьму, чем на больницу. Но детей здесь лечат, а не убивают. Или?.. Как блеснули глаза мадам Фавр, стоило мне спросить про кораблик. Да нет, бред.. Она, конечно, айсберг в юбке, но чтобы из-за какой-то модели уморить живого человека?.. Она же не киношная злодейка. В жизни так не бывает. Роб и сам не раз говорил, что может погибнуть от крошечного пореза - кровь не сворачивается, и течет, течет, пока не вытечет вся, до последней капли. Он мог случайно пораниться или запнуться на лестнице и ободрать коленку - да мало ли что!..