- Так, может, пора уже сделать шаг вперед? - язвительно поинтересовалась мадам Фавр. В ответ раздался лишь грохот разбившихся склянок. - Спокойнее, профессор, вы, кажется, забываетесь!
- Нет, это вы, мадам Фавр, похоже, забыли, кто создал формулы десятков препаратов и вакцин, которые пополнили счет Шварцвальда - и ваш лично! - на неприлично большую сумму. Взять хотя бы «Оруэлло» - чудодейственная сыворотка, которая за ночь преображает кожу и стирает следы нескольких лет. Только есть один ма-аа-аленький секрет: стоит прекратить пользоваться этим волшебным средством, как свежее личико хорошенькой девушки станет напоминать морду шарпея. В чем же секрет? Боюсь, у вас будут серьезные проблемы с законом, если станет известно, что изготавливается сыворотка из спинного мозга и желез бедных, замученных...
- Прекратите! Немедленно замолчите! Еще хоть слово, и я заживо сгною вас в этом подземелье!
- Ну, на тот свет я отправлюсь не один. Компанию мне составит славная девчушка по имени Дита. Которая, не получив ежедневной дозы лекарства, рискует споткнуться, упасть и разбиться вдребезги, - раздался визгливый, истерический смешок. - Стеклянная Баронесса - так, ведь, кажется, ее прозвали дети в замке? Так что, мадам Фавр, не стоит угрожать мне. Покиньте лабораторию и дайте мне спокойно закончить подготовку к эксперименту.
- Но я могу хотя бы просто поговорить с ним?
- Зная ваши... методы, я вынужден отказать. Для того, чтобы эксперимент прошел успешно, необходимо, чтобы эмоциональный фон подопытного был спокойным - лишние гормоны в крови ни к чему. Через три дня, когда все будет кончено, вы получите полный рецепт лекарства для вашей дочери, а я - свободу идти на все четыре стороны. Наш контракт будет закончен.
Я даже не успел отползти в укрытие, как старшая сестра в бешенстве выскочила из лаборатории, так хлопнув дверью, что та чуть не слетела с петель. Я вжался в стену, но она промчалась, как смерч, даже не взглянув в мою сторону. Стоило ей скрыться за поворотом, как я бросился к Элизе.
- Ты знаешь, какие опыты проводит профессор Стрейджлав?
- Нет. Мне строжайше запрещено входить в лабораторию и отвлекать его от работы.
- Работы? Работы?! Он убивает детей! И делает из них крем «Оруэлло»!
- Лис, ты что, бредишь?!
- Нет, я слышал, как он сам признался в этом! Спинной мозг и железы. Он говорил об этом, как будто... в мясном отделе брал телячью вырезку! Ваш обожаемый профессор - чудовище, безжалостное, мерзкое чудовище! - я едва справлялся с рвотными позывами - так было противно. Элиза вдруг стала такой бледной, словно из нее выкачали всю кровь.
- Ждите здесь. Я сейчас вернусь, - тихо сказала она. Но нас разве удержишь? Все в гробовом молчании поплелись следом. Элиза подошла к двери и без стука распахнула ее. Я стоял чуть позади Ранбира, но хорошо видел все. Профессор Стрейджлав возился с микроскопом и пробирками. По его обескураженному лицу было ясно, что внезапное появление толпы подростков во главе с Элизой спутало ему все карты.
- Элиза, дорогая, я же просил не мешать, когда я занят в лаборатории. И уж совершенно лишним было тащить сюда детей. Здесь масса опасных вещей: инструменты, реагенты...
- Сдается мне, самая опасная вещь здесь - это вы, профессор, - сказал я.
- Что?!
- Генри... Это правда?! - тихо спросила Элиза.
- Что именно, дорогая? В поисках какой правды вы вломились в лабораторию и отнимаете мое время?
- Что за опыты ты проводишь?.. Ты... ты... убиваешь детей? - прошептала Элиза. Профессор устало закрыл глаза.
- Я похож на убийцу?
- Нет. Ты не ответил мне. Лис слышал, как ты грозил Фавр, что расскажешь о том, что «Оруэлло» делают из спинного мозга и желез...
- Белых акул. Вылов которых по закону строжайше запрещен вот уже пять лет... Я не убийца, Элиза. Я ученый. Созданные мной лекарства уже спасли сотни, а то и тысячи жизней, облегчили страдания сотен тысяч больных. За последние пару месяцев я невероятно далеко продвинулся в изучении генетического кода человека - гораздо дальше высокомерных умников, в распоряжении которых неограниченное финансирование и новейшая аппаратура. Все, что есть у меня - бесконечность моего разума и крайне ограниченное время. Я ставлю опыты на крысах. Я знаю, что иду в верном направлении. Но часы тикают. Тикают. Днем и ночью, сутками напролет, понимаешь?! Я постоянно слышу это тиканье - вот здесь, в моей голове. Время не на моей стороне, и я боюсь только одного: что я проиграю в этой гонке со смертью. Кто знает, сколько еще я протяну - месяц, неделю или несколько дней... И ты - та единственная, кому я доверяю, кто дает мне силы продолжать исследования, когда я уже готов сдаться и опустить руки - приходишь, чтобы бросить мне в лицо страшные обвинения?