- До деревни должно быть недалеко, - не слишком уверенно предположила Элиза.
Фрида шагнула первой. Я хотел нагнать ее, но Элиза мягко удержала меня за руку.
- Все, что ей сейчас нужно - это побыть одной. И помолчать, - сказала она.
Бен подхватил Лукаса и усадил себе на плечи: мальчонка вцепился в его оттопыренные уши и вертел головой во все стороны, как флюгер. Малыш, наверное, напрочь забыл, как выглядит мир за стенами замка. Коломбина собрала целую охапку опавших листьев.
- Так странно, - сказал я. - Ни наркоз, ни снотворное на меня обычно не действуют. А тут поплыл... Но я слышал ваш разговор: как он врал, что отправил нас в деревню. Я пытался подать тебе знак, закричать, но не мог пошевелиться... И потом, когда ты ушла, я испугался, что все кончено...
- Я проснулась в своей кровати - а вокруг никого. Голова гудит: помню, как устроили праздничный ужин, как дурачились, а дальше - темнота. Бросилась искать. Прибежала в лабораторию. И, что самое страшное, я ведь поверила ему! Он столько лет кормил меня ложью, что я разучилась различать ее вкус. Вернулась в комнату, окрыленная, и вдруг вижу - на полу валяется твоя флейта. Ты никогда бы не бросил ее так. Вот, держи, - улыбнувшись, она протянула мне инструмент. - Так что это ты подал мне знак. И когда Вагнер приоткрыл дверь, чтобы забрать поднос с чаем, я изо всей силы вдарила ему сковородкой, а когда он отключился, связала. А потом стала ждать, пока вы проснетесь... Если бы я пришла чуть раньше... - она быстро вытерла набежавшие слезы. - Коломбина, Лукас, смотрите, белка - вон там, на той елке!
Мы шагали почти всю ночь. Холод пробирал до самых костей. В больничных тряпичных туфлях я сбил ноги до кровавых мозолей. Силы были на исходе, и есть хотелось страшно. Наконец, мы услышали далекий лай собак, и за следующим поворотом дороги показались крайние дома деревни. Мы забрались в старый покосившийся амбар. Там пахло прелым сеном, и не так задувал пронизывающий ветер.
- Ждите здесь. Я попытаюсь раздобыть теплых вещей и что-то из еды, - сказала Фрида. - Со мной пойдет только Бен.
Их не было кошмарно долго. Мои зубы уже начали выбивать дробь, а Коломбина чуть не превратилась в ледышку. Элиза, покусывая губы, всматривалась в темноту, вздрагивая от каждого шороха.
Наконец, в проеме показалась нелепая фигура Бена, который нес на закорках большой куль, а затем и тонкий силуэт Фриды. В деревне им удалось стащить старую одежду и пару дырявых одеял, а главное - хлеб и кральку колбасы.
- Надо рвать когти, и как можно быстрее, - бросила Фрида, закинув в рот последний кусочек хлеба и облизнув пальцы. - Здесь мы как мишень в тире: прицеливайся и стреляй. Думаю, у Фавр все схвачено: даже если нас поволокут по главной улице, никто из местных и слова поперек не скажет. Так что надо сваливать.
- Да, - устало кивнула Элиза. После бессонной ночи под ее глазами залегли темные тени, а лицо еще сильнее осунулось. - В селе оставаться небезопасно. Но, думаю, надо переждать в сарае до темноты: дети выбились из сил, да и при свете дня мы привлечем слишком много любопытных взглядов.
Фрида сердито хмыкнула, но вынуждена была согласиться. Я блаженно вытянулся на куче прелой соломы, вполглаза наблюдая за тем, как Элиза укладывает Лукаса и Коломбину, стараясь потеплее укрыть их рваным одеялом. Бен примостился рядом и тут же захрапел. Я даже позавидовал его непрошибаемому спокойствию: казалось, даже если весь мир вокруг будет рушиться, на его лице будет все та же простодушная улыбка деревенского дурачка. Фрида, хмурясь, тревожно всматривалась в щели между рассохшихся досок, из которых был сколочен амбар. Незаметно я задремал.
А когда проснулся, выяснилось, что дело плохо. Лукас заболел - видимо, прошлой ночью холод пробрал его до костей. Щеки мальчишки пылали, а губы запеклись и растрескались. Элиза пыталась укачать его, но он безвольно обвис в ее руках, как тряпичная кукла, и только тихо стонал.
- У него сильный жар, нужны лекарства, - с отчаянием в голосе сказала она.
- И где же их взять? Вряд ли в этой вонючей дыре есть аптека.
- Лекарства есть в клинике...
- Ну, уж там-то его точно поставят на ноги! - зло усмехнулась Фрида. - И нас всех за компанию «подлечат». Как лабораторных мышек.
- Старшая сестра не держит персонал дольше года, - задумчиво сказала Элиза. - Считает, что, задержавшись тут на более длительный срок, они узнают слишком много тайн Шварцвальда. Так что из всех сестер в лицо меня знает только Оливия. Представлюсь ее близкой подругой - проездом в этих местах, и никак не могла упустить возможности встретиться. Она сумеет раздобыть лекарства для Лукаса.