Наконец, я добрался до дома. Подошел к двери, уперся лбом - и стоял так минут десять. Потом подышал на большой палец, потер о грязную штанину и приложил сенсорному экранчику. Замок тихо щелкнул.
- Мам? - неуверенно позвал я. А, ну да, она же в это время всегда на студии, записывает вечернее шоу. - Грейси?
В квартире было непривычно тихо. Грейси всегда что-то напевала. Я заглянул на кухню - все сияет и пахнет дезинфицирующим средством. Детская за время моего отсутствия как-то сжалась в размерах, поблекла. С удивлением, словно в первый раз, я вгляделся в рисунок обоев, присел на край кровати и погладил ладонью пушистый плед. Все вещи лежали так же, как в день отъезда в клинику - даже джинсы, небрежно брошенные на спинку стула. Я взял их и усмехнулся: ну и жирдяй же я был!
В ванной кто-то тихо скребся. Я распахнул дверь и отпрянул. На полу на корточках сидела японка с гладко зачесанными волосами и усердно оттирала и без того сияющий кафель.
Стоило ей заметить меня, как она быстро вскочила и склонила голову.
- Добрый день, Кристобальд.
- Ты... кто такая? - пробормотал я.
- Суоку. Модель IDR-135, расширенная комплектация.
- А... Так ты - робот? А где Грейси?
- Модель GRS-243 неисправна. В данный момент она в неполной комплектации находится в раздвижном шкафу в прихожей, - с милой улыбкой ответила японка.
Я бросился в коридор. Грейси и правда была в шкафу, рядом с пылесосом: запылившаяся и безмолвная, с раскуроченной грудной клеткой. Я обнял ее и зарыдал. Суоку безмолвно стояла рядом. Мне кажется, ее процессоры перегрелись от потуги выдать правильный алгоритм поведения в сложившейся ситуации. Любой из маминых знакомых со студии покрутил бы пальцем у виска. Пусть так. Но для меня Грейси всегда была гораздо, гораздо большим, чем горсткой микросхем. Это моя семья.
- Сколько она уже... в ремонте?
- Около месяца. Выпуск андроидов модели GRS-423 прекращен пять лет назад, и комплектующие найти крайне тяжело. Спрогнозировать предполагаемые сроки окончания ремонтных работ затруднительно.
- Ясно, - буркнул я, отнес Грейси в свою комнату и бережно уложил на кровать. На часах была еще только половина третьего, мама обычно возвращается со студии около восьми. Связаться с ней не получится: майджет отобрали в клинике еще в первый день, мой планшет пропал вместе с остальным багажом, а на мамином стоял новый пароль. Я принял душ, послонялся по квартире, все время натыкаясь взглядом на чужие вещи - пепельницу, галстук, зубную щетку. Суоку я приказал уйти в спящий режим, но у меня все равно было нехорошее ощущение, что она насмешливо подглядывает за мной из-за полуопущенных век. В тысячный раз посмотрел на часы - но время, кажется, остановилось, а звенящая тишина давила на уши. Я планировал навестить Келлера, Хайди и Аннику завтра, но ноги сами несли меня на Каштановую аллею.
Я шел, не глядя по сторонам и все ускоряя шаг, жалея лишь о том, что на кухне не нашлось даже жалкой горстки конфет, не говоря уже о шоколадных кексах, которые всегда пекла Грейси - Анника так любит сладкое. Я вбежал на старое крыльцо, глубоко вдохнул, чтобы выровнять дыхание, и постучал. Дверь открыла Хайди - веснушки на ее бледном, заострившемся лице стали заметней, но она, кажется, стала еще красивее. Она скользнула по моему лицу равнодушным взглядом, словно не узнав, и слегка посторонилась.
- Хайди, это я, Крис, - предательски дрогнувшим голосом сказал я. Она недоуменно уставилась на меня, а потом в ее глазах вспыхнула такая исступленная ненависть, что я отшатнулся.
- Ты!
- Хайди, что произошло?! Где Анника? - пробормотал я, совершенно сбитый с толку.
- Анника? Анника?!! И ты еще смеешь глумиться?!
- Хайди! Кто там? - раздался встревоженный голос из глубины дома.
- Это к фрау Штербе, мама. Ошиблись адресом!
Хайди бросила быстрый взгляд в сторону гостиной, вытолкала меня на крыльцо и прикрыла дверь.
- Анника умерла.
Я стоял, оглушенный ее словами, и напряженно вглядывался в ее лицо, пытаясь найти там хоть малейшее объяснение.
- Еще скажи, что ты не знал.
- Но я... действительно не знал. Я только сегодня вернулся в Гамбург.
- Так вот, на следующий день, как ты отправился любоваться альпийскими пейзажами и пить кислородные коктейли, сюда заявились люди из МОРГа и увезли ее в центр реабилитации. Жаль, меня не было дома. Я бы вцепилась им в глотку, как бешеная кошка. Мама говорит, Анника так плакала... Ей не разрешили взять с собой даже мистера Монти. Сказали, что через пару месяцев, после того, как она пройдет курс поддерживающих процедур и они сделают полное заключение о ее умственном развитии, ее можно будет навестить. И, возможно, даже забрать домой. «Это все делается для ее же блага», - именно так они сказали маме. А месяц назад пришло официальное извещение о том, что Анника умерла от воспаления легких. Мама... она до сих пор не верит. В ней словно лопнула пружинка, на которой все держалось. Целыми днями сидит, уставившись в пустоту. А по ночам кричит и раздирает простыни.