Я протянул мишку зареванной девчонке. Она, бросив быстрый взгляд на рыжеволосую, схватила игрушку и прижала к груди.
- Ты - холосий, - гундосо сказала она, доверительно заглядывая в мое лицо. Я невольно отшатнулся. Чуть раскосые, круглые, как пуговицы, глаза, полуоткрытый рот - словно она не могла оправиться от изумления.
- Она же... - прошептал я.
- Кто? Ну, скажи, не стесняйся! Кто?! - глаза старшей сверкали, как у разъяренной кошки. Она еще крепче прижала малявку к себе. Категория «F». Мы оба прекрасно знали, что это значит. Тотальная денатурация. - Ну, что же ты стоишь?! Беги скорее, докладывай!
В глазах девчонки блеснули злые слезы. Проклиная все на свете, я развернулся и быстро зашагал в сторону аллеи. Младшая догнала меня, схватила за руку и, привстав на носочки, слюняво чмокнула в щеку. Я с трудом сдержался, чтобы не утереться. Достал из кармана платок и вытер грязные разводы от слез на ее щеках.
- Ты мистелу Монти понлавился, - она протянула мне облезлого медведя с грустной мордой. Я машинально щелкнул его по носу.
- Прости за грубость, - сказала старшая, глядя себе под ноги. - И спасибо.
- Да ладно, - буркнул я. - Зря вы одни гуляете. Хочешь, до дома провожу, чтобы точно никто не пристал?
- Вот еще, сами справимся, - отрезала гордячка. Однако малышка, несмотря на все уговоры, наотрез отказалась выпустить мою ладонь. Ее некрасивое личико снова скуксилось в плаксивую гримасу.
- У-у-у, мелкая козявка! - прикрикнула старшая, теряя терпение.
Мы выбрались к аллее. Девчонка, похоже, была рассержена не на шутку и шла, не оглядываясь. Я уныло плелся следом, волоча повисшую на рукаве малявку. Она беспрестанно что-то трещала, но я с трудом разбирал ее птичий язык. К тому же она то и дело останавливалась и замирала, рассматривая какой-нибудь цветок или насекомое - приходилось дергать ее за руку, чтобы вывести из странного ступора.
Заметив, что мы безнадежно отстаем, рыжеволосая немного сбавила темп. Но мои попытки завязать разговор игнорировала напрочь. Пришлось пойти окольным путем.
- Тебя как зовут, принцесса? - спросил я малявку.
- Ан-ни-ка, - расцвела она.
- А я - Крис, - нарочито громко и четко сказал я.
- Лис, - пролепетала она.
- Нет, Крис.
- Лис, - повторила она, завороженно глядя на меня.
Ну и ладно, Лис - так Лис, подумал я. Прикольно даже.
- А твою подружку? - продолжал допытываться я.
- Нет.
- Что нет?
- Не под-лужка. Сист-ла.
- Она - твоя сестра?! - опешил я. Дело было, конечно, не только в том, что они были совсем не похожи. Просто ни у одного из моих приятелей не было брата или сестры.
- Да. Хайди.
- А где твой дом, Анника, далеко еще?
- Почти пришли! - вклинилась Хайди. - Анника, скажи Крису: «Пока-пока!». Ну же!
Так-так, эта рыжая гордячка все-таки запомнила мое имя. Но Анника и не думала отпускать мою руку. Наконец, мы вышли на тихую улочку и остановились у старого дома. Желтая краска на стенах выцвела и сползала уродливыми струпьями. Шторка на окне чуть заметно дрогнула, а через мгновение на крыльцо выбежала встревоженная женщина.
- Анника, детка, пойдем скорее домой!
- Лис, - насупилась малявка.
- Он зайдет к нам в гости завтра, правда? - женщина умоляюще посмотрела на меня.
- Да, обязательно, - горячо заверил я.
Анника нехотя выпустила мою ладонь и дала матери увести себя в дом, поминутно оглядываясь.
- Ты не знаешь, как мне выйти на Каштановую аллею?
Хайди смерила меня долгим взглядом.
- Какой номер дома нужен?
- Двадцать семь.
- Ты идешь к Келлеру? - изумилась она.
- О, так ты его знаешь?
Хайди лишь кивнула в сторону дома на другом конце улице, быстро поднялась по стертым ступеням и хлопнула дверью. Ну, и характер!..
Старый островерхий дом плыл в яблоневом цвету, как шхуна в пене волн. Я толкнул скрипучую калитку. К дому вела дорожка, выложенная из обломков желтых кирпичей. Сад был в полнейшем запустении, из щелей в рассохшемся крыльце пробивалась сорная трава. Я негромко постучал.
- Заходи, открыто! - послышалось из глубин дома.
Дверь поддалась не сразу - петли проржавели, словно ее не открывали уже много лет. Дом был залит солнечным светом, в воздухе чувствовался аромат цветущих деревьев - окна были распахнуты настежь. Я столько раз видел эту комнату за спиной мастера во время занятий, что мог, казалось, описать ее с закрытыми глазами: большой стеллаж с книгами, самурайский меч в красно-черных ножнах, огромный веер с голенастым журавлем, картинно изогнувшим шею, позолоченная статуэтка какого-то пузатого, безмятежно улыбающегося божка...
- Ну, наконец-то! Без приключений добрался? - Келлер приветливо улыбнулся мне, сидя в кресле. Несмотря на жаркую погоду, он кутался в потрепанный клетчатый плед. - Ну, держи, как договаривались, - он протянул мне модель кораблика.