Послушаем возгласы любящих в Песне Песней, с каким вожделением Невеста Небесная желает присухция своего Жениха: О, если бы ты был мне брат, сосавший груди матери моей! Тогда я. Встретив тебя на улице, целовала бы тебя, и меня не осуждали бы. Повела бы я тебя, привела бы тебя в дом матери моей (Песн. 8:1-2). Об этих возгласах любящих рассуждает святой Златоуст, богомыслием горе возлетевший, и подает сердцу желаемое утешение: «Как многие ныне говорят: желал бы я видеть лицо Христа, образ, одежду, обувь! Вот, ты видишь Его, прикасаешься к Нему, вкушаешь Его. Ты желаешь видеть одежды Его, а Он дает тебе Самого Себя, и не только видеть, но и касаться, и вкушать, и принимать внутрь» (Из Беседы 82 на Евангелие от Матфея). Смотри выше в главе 6. Видите, как утоляет Златоуст желание любящего сердца, не образно и знаменательно, как это делаете вы, но истинным и существенным Телом Христовым, истинным и существенным, хотя и невидимым Его присущием, под видом хлеба и вина, потому утаенным, чтобы мы, не видя, веровали.
Ибо вера относится не к видимому, а к невидимому. И какое воздаяние мы бы имели за нашу веру, если бы побеждали наши чувства, препятствующие вере, если бы пленяли разум в послушание неложному Слову Божию.
Он говорит: се, Я с вами во вся дни до скончания века (Мф. 28:20). Ты же говоришь, что Он с нами по Своему Божеству, а не по Своему Телу. Так ли это? Если это так, то мы ничем не отличаемся от неверных, и даже от зверей и скота, ибо и им по Божеству Своему присущ Христос, Который есть везде и все исполняет.
Снова Он говорит: Сие есть Тело Мое. Сия есть Кровь Моя. Ты же эти слова Христа, столь ясные, помрачаешь твоими образами и знамениями, говоря, что в Таинстве Евхаристии только образы, а не истинное Тело и Кровь Христовы. Если это так, то в чем отличие Церкви Христовой от Иудейской синагоги; не и там ли Христос также был в образах и знамениях? И не они ли считали присущие Христа только постигаемым верой? Но Жених Небесный имел к Невесте Своей любимой. Церкви Своей Святой, более сильную любовь и оставил ей изящнейшее присущие. Зная, что нет ничего тяжелее для любящего сердца, чем отсутствие любимого, Он оставил ей такое Свое присущие, Которое только мог оставить и утолить ее желание любви, то есть истинное и существенное Тело Свое, истинное и существенное, хотя и невидимое, присущие в Евхаристии. Для человека это невозможно, Богу же все возможно. Люди, уходя далеко, оставляют своим любимым или образы своих лиц, или некие дары на незабвенную память.
Присущия же своего люди не оставляют, ибо не могут. Если же бы могли, то, поистине, оставили бы и его. Ибо истинная любовь любит настолько, насколько может. Но не так должно мудрствовать о неизреченном человеколюбии Христовом, Который и возлюбил нас сильнейшей Своей любовью, и может, будучи всемогущим, оставить нам Свое истинное присущие. Послушаем, что говорит Евангелист Иоанн: Иисус, зная, что пришел час Его перейти от мира сего ко Отцу. Явил делом, что, возлюбив своих сущих в мире, до конца возлюбил их (Ин. 13:1). Он явил Свое отшествие и сильнейшую любовь отходящего. Если же усомнишься, что Он оставил нам истинное присущие, читай дальше в Евангелии: Иисус, зная, что Отец все отдал в руки Его, и что Он от Бога исшел и к Богу отходит (Ин. 13:3). Из этих слов разве не ясно видно всемогущество Христа Бога нашего и полномочная власть Его от Отца, благодаря которой Он показал такую любовь, какую мог и хотел явить своим возлюбленным.
Но поскольку Он мог, будучи всемогущим, и ко Отцу прийти, и здесь нам присущие Свое истинное, хотя и невидимое, под Евхаристическими видами сокровенное, оставить, к тому же и желая этого, ибо до конца возлюбил нас, и обещая — хлеб же, — говорит, — который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира (