ВТОРОЕ: Этот ваш собор в определении семнадцатом исповедует призывание святых, лист 564. Вы же призывание святых отвергаете.
ТРЕТЬЕ: Этот ваш собор принимает Предания святых Отцов в определении первом и шестом, а также семнадцатом. Вы же считаете Предания баснями. О, бедняги! Не ведаете, какого вы духа, — своего собора не придерживаетесь, наш отвергаете, и, таким образом, ни холодны, ни горячи, и достойны порицания.
Глава 4. Твердость камня веры от благочестивого учения боговещанных святых отцов. Об использовании святых икон и об их почитании в давние времена
Знайте, что свидетельства упомянутых здесь святых Отцов заимствованы из трудов святого Дамаскина, из трех его Бесед, в которых он богомудро написал по-гречески о почитании святых икон.
Святой Дионисий, Епископ Афинский, современник Апостолов, в послании к Иоанну Богослову говорит: «Видимое поистине суть явления невидимых образов».
Также святой Дионисий пишет в послании к Титу: «Поэтому должно и нам отложить суетное мнение об иконах и отнестись к ним так, как подобает святыне, и считать иконы знамениями святых, а не презирать начертания Божественных видов и образы, превосходящие тайны естества».
Также святой Дионисий пишет в книге «О церковном чиноначалии»: «Чины, нас превосходящие, о которых мы вспоминаем, не имеют плоти: и блаженное чиноначалие, им принадлежащее, познается одним умом, мир преимущим, поскольку нам же предлежит».
Видим то, что можем вместить, познавая видимые знамения, от которых таинственным образом возводимся к соединению с Божеством, по мере, доступной нам, и тем самым Бог и Божественная сила познаются, насколько возможно, нашим умом.
Мы же, глядя на изображения и образы, направляющие чувства к Божественному Боговидению, насколько можем, возносимся к ним умом.
Василий Великий в похвальном Слове Святому мученику Варлааму, рука которого сгорела в огне, говорит следующее: «Как же расскажу о тебе, о, мужественный воин Христов, столпом ли тебя наименую? Но каким-либо образом выражу восхищение твоим особенным долготерпением, ибо огонь, охвативший столп, сжигает его десницу, но не может заставить его бросить фимиам на огонь идоложертвенника». И далее пишет: «Но что детским лепетом победоносца умаляю? Дадим место прочим благолепнейшим похвалам, призовем ради его прославления трубы доброгласнейших учителей. Воссоздайте лучше, чем я, о, преславные изобразители его страданий, несовершенный образ этого вождя, украсьте своим художеством данное мною тусклое изображение венценосного страдальца и, по вашей мудрости, яркими красками его осветите (Минея, 19 ноября).
Пуская я буду побежден вашим живописным образом подвигов и побед мученика. И да возрадуюсь, покоренный ныне вашей победой благодаря вашему смиренномудрию, да увижу борьбу этой руки с огнем, изображенную вами лучше, чем мною, да увижу добродетельнейшего защитника, ярче показанного вами. Пускай плачут бесы, уже и из-за нас устрашенные победами мученика. Да будет показана снова горящая и побеждающая рука. Да будет изображен на этой же доске и Сам совершивший подвиг Христос, Ему же да будет слава во веки веков! Аминь».
Также Василий Великий в «Сто главе» пишет в главе 10 к Амфилохию о Святом Духе следующее: «Так как и образ царя именуется царем, речь идет об одном и том же царе, и ни власть его, ни воздаваемая ему слава не разделяется. Поскольку начальство одно и власть, нами повелевающая, одна, то и слава, которую мы воздаем, одна, а не многие, так как слава, образу являемая, восходит к первообразу. Поэтому если мы обращаемся к образу Христа, то за ним по естеству стоит Сын Божий. И как в предметах, созданных художеством, в самом виде есть подобие, так в несложном естестве, в обществе Божества есть соединение».
Также Василий Великий в похвальном Слове святому мученику Гордию говорит: «Люди радуются духовной радостью от одного воспоминания о славных делах мужей праведных и, когда слышат о ни стремятся им подражать. Ибо это повествование о людях, просиявших в добродетельной жизни, которые излучают свет, освещая путь тем, кто им последует». И далее: «Как мы, взирая на солнце, всякий раз удивляемся ему, так и о муже этом имеем незабвенную память, взирая и на слова, сказанные о нем, и на его изображения».