Видите ли, Мандрагор откололся от немереев уже давно, усомнившись в их верованиях и недовольный строгостью законов, которые ограничивают чародейство. Так и получилось, что он увидел в Трине Лиа врага, существо, которое придет владеть миром и преследовать отбившихся от стада немереев вроде него самого. Для него Камень Звезд был усилителем мощи, орудием Прежних, которое она когда-нибудь использует, чтобы создавать собственные чары и сокрушить любого соперника. Он знал, где лежит Камень, потому что побывал на забытом острове Тринисия и узнал все его секреты. Но уничтожить самоцвет он не мог. Это потребовало бы величайшего из чародейств, силы, которая освободила бы самое материю. Такое чародейство уничтожает и того, кто его выполняет. И в любом случае у Камня были Стражи. Херувимы не вмешивались в действия простых смертных, но имели власть защищать свое сокровище от любого темного колдовства, и это они сделали бы без колебаний. И вместо безнадежной битвы с ними — безнадежной, настолько их сила превосходила его, — Мандрагору пришлось довольствоваться тем, что он поставил драконов сторожить пещеру, где лежал Камень. Херувимы смотрели за этими наблюдателями, но не трогали их. А сам он стоял на страже в пещере, когда мы подходили к горе, намереваясь прогнать нас — и зимбурийцев тоже, подойди они слишком близко. Он хотел, чтобы Камень Звезд вообще не покидал горы.
Ана обернулась к Лорелин:
— Бедное мое дитя! Подумать только, каким ты подвергалась опасностям! И все же ты сослужила Трине Лиа самую величайшую службу: сохраняя ее неведение о том, кто она такая, ты спасла ей жизнь. Вот почему я спрашивала тебя, уверена ли ты, что можешь рискнуть своею жизнью ради других. Видишь ли, дело в том, что Мандрагор в конце концов начал подозревать, что ты не та, кто он думает, но из-за твоей искренней веры в себя он решил, что может тебя использовать. Любой немерей на Арайнии увидел бы, что эта вера истинная и неподдельная: ты прошла бы все их испытания и была бы воспринята этими людьми как спасительница, а тобой управлял бы Мандрагор. И когда истинная Трина Лиа явилась бы с Камнем Звезд, она бы нашла свой трон уже занятым, и многие верные подданные готовы были бы драться, защищая его от предполагаемой узурпаторши. Как это было отлично спланировано! Однако его планы обернулись против него же. Твоя вера и вера всех остальных, включая Эйлию, гарантировала, что Трине Лиа ничего не грозит. Неведение было ее щитом, и оно выдержало изощреннейшие испытания. Сам Мандрагор при всем его искусстве иллюзии и обмана нашел при своем допросе только воспоминания простой девушки с захолустного острова.
Эйлия вздрогнула, вспомнив этого инквизитора с лицом и голосом Дамиона.
— Вот почему он хотел знать мое первое воспоминание.
— Ты права, — кивнула Ана. — Мы едва избежали гибели. Кто знает, что мог бы он вытащить из глубин твоей памяти? Но ты, к счастью, устояла. — Она повернулась к Лорелин: — У тебя, дорогая, я должна просить прощения, что позволяла тебе верить, будто ты и есть принцесса. Но если бы ты перестала верить, Мандрагор обнаружил бы изменения в твоем разуме и сделал бы свои выводы. Он мог бы куда раньше догадаться, кто на самом деле Трина Лиа.
— А мне все равно, — безразлично ответила Лорелин. — Я вообще никогда не хотела быть Триной Лиа.
— Лорелин! — обернулась к ней Эйлия. — Тебе и вправду не обидно?
— Обидно? С чего это вдруг? Мне это с самого начала казалось скучным до невозможности! Меня бы заперли в том дворце — снова в четырех стенах! А теперь я могу делать что захочу и быть кем захочу. Так что я стану рыцарем.
— Это у тебя не получится! — фыркнул Йомар. — Девчонки рыцарями не бывают.
— Кем захочу, тем и буду, мастер Йомар! — огрызнулась девушка.
Остальные пошли вперед, оставив их ругаться.
— Если эти двое не перестанут грызться, — спокойно заметил Дамион, — то года не пройдет, как они поженятся.
Какое-то время все шли в молчании. Теплый субтропический ветерок нес обильный аромат жасмина и гардений — и еще какие-то незнакомые запахи. Голубая луна Меры почти зашла, и арка небес, частично скрытая тенью планеты, еще светилась, но ее сияние тоже стало бледнеть. Эйлия, подняв голову, обрадовалась, что все еще видны звезды над головой, такие надежные и знакомые. Вечерней звездой теперь стала Мера, и Полярная звезда была другая, а сами созвездия шли не к западу, а к востоку, но это были все те же любимые созвездия, знакомые с детства.
— Небесная Империя! — вздохнула девушка. — Я любила глядеть на нее давным-давно, на острове. Но никогда она не была такой яркой и красивой. Ана, а элей действительно летали к далеким звездам, как говорят волшебные сказки? Раз все прочее правда, то и это тоже должно быть?
— Да, это правда, — подтвердила Ана. — С помощью магии, унаследованной от Прежних, элей умели проходить через плоскость Эфира и достигать звезд. Это не так странно, как ты могла бы подумать, потому что звезды — это солнца, вроде нашего солнца, и вокруг них множество миров, подобных Мере и Арайнии. Арайнийцы издавна были звездными путешественниками, и твои предки когда-то ходили под лунными деревьями Мирии, посещали своих родственников на Мере и других планетах, и летали к мирам далеких звезд. Арайния входила в великую Звездную Империю, который правил Небесный Император из одного очень далекого мира. На Мере Великое Крушение и Темные Века затмили память об этом, превратив Империю в миф, но она до сих пор существует, и правит ею император, сидящий на троне дракона. Я верю, Эйлия, что одной из твоих задач будет восстановить не только древнюю торговлю между Мерой и Арайнией, но и связи обоих этих миров с внешним звездным царством. Вспомни: в пророчествах говорится, что Трина Лиа примирит Землю и Небо и сделает их одним целым.
— Я сделаю все, что должна буду. На Мере остались бедные люди, рабы, каким был Йо, и монахи Лорелин на Яне. И мне так хочется снова увидеть Джейма и моих родителей — то есть приемных родителей — и сказать им, что все у меня хорошо, и поблагодарить их. Мне их очень не хватает, а они, наверное, сильно переживают и волнуются.
— Конечно! Они были твоей семьей почти всю твою жизнь, и Мера была твоим домом — истинным домом в любом смысле этого слова. Но здесь — мир, где ты родилась, и трон твоей силы. Вот почему царь драконов не смог возобладать над тобой при всей своей превосходящей мощи.
Эйлия слегка поежилась:
— Царь драконов… значит, Мандрагор на самом деле дракон, и вообще не человек?
Ана ответила не сразу.
— Нет, — сказала она, наконец. — Он и человек, и дракон. Вы глубоко ошибались, считая его антропофагом — с чего вы это взяли, я просто не могу себе представить…
— Моя ошибка, — повинился Дамион. — Мне это казалось тогда разумным объяснением.
— То, что я вам говорила раньше, было правдой: я нашла его почти младенцем в Зимбуре. Мать Мандрагора была лоанеи, червь-оборотень, как их называют — то есть волшебница, умеющая по своему желанию принимать образ дракона. Она была отпрыском древнего императорского дома в антиподах, которые причисляли к своим предкам превращенных лоананов. — Глаза ее будто смотрели в какую-то невероятную даль. — Поэтому в природе Мандрагора всегда была доля дракона: он унаследовал глаза дракона, и его мощь, и его долголетие. Лоанан может жить больше тысячи лет.
— ЯеговиделвЛиамаре, — сказал Дамион, — вдниВеликого Крушения. Тогда я подумал, что он как-то проник в прошлое.
— А на самом деле он просто там был пятьсот лет назад. Он часто бывал в Тринисии, — сказала Ана. — В старые времена он там был известен под именем Морлин.
— Принц Морлин! — ахнула Эйлия. — Сын Андариона! Ана кивнула.
— Значит, он не был убит в битве с сэром Ингардом, — заключила девушка.
— И не был уничтожен здесь в садах, — сказал Дамион. — Значит, он все-таки ушел от нас.
— Боюсь, что да, — подтвердила Ана. — Князь еще не закончил свой путь, я думаю. И позже он еще доставит нам хлопот. До сих пор он был сам по себе, и угрозы не представлял. Но твой приход, Эйлия, является знаком, что он меняет пути свои и станет тем, что предвещали пророчества: сильным колдуном и военачальником, слугой нашего Врага. Тебе же предстоит стать защитником Меры и Арайнии, встав на пути его планов господства над ними. Он не смог не допустить тебя на твой трон, и в будущем станет более беспощадным. Однако напасть на тебя в твоем царстве он больше не осмелится, Эйлия. А теперь — не вернуться ли нам во дворец?