Они идут. Девушка не слишком хорошо понимает куда. Арка. За ней тёмный и кривой переулок. Пахнет гнилью. И тухлым мясом. За мусорными бочками неслышно мелькают серые хвостатые тени.
— Вот мы и на месте, дорогуша.
Пожилая женщина постучала в заднюю дверь. Два раза и ещё третий.
Открыл здоровенный детина.
— Чеуо теве?
Его массивная челюсть ритмично двигалась совершенно независимо от произносимых слов. Детина не останавливаясь что-то жевал. Ясности речи это никоим образом не способствовало.
— Позови мадам.
Детина смерил Петуланию взглядом и чуть сдвинулся из проёма.
— Жаходите. Но она занята. Тык што недолго.
Внутри пахло чем-то кислым и сбродившим. И ещё потом.
— Сейчас мы тебя пристроим, дорогуша.
Детина запер дверь и зашагал куда-то внутрь.
Девушка вдруг поняла, что это место ей решительно не нравится. Но рекомендательного письма у неё тоже не было. Даже если она сможет добраться до дома… Нет. Невозможно. Только не это. Она так рвалась в город. Она справится. И вернётся с победой.
К ним спустилась не слишком молодая, но ухоженная, аккуратная и весьма богато одетая дама.
— Вот она, бедняжка, — с ходу начала приведшая её доброхотливая старушка, — у неё украли все вещи и деньги. А она только сегодня приехала и совершенно не знает города. Вы просто обязаны ей помочь…
Дама пристально осмотрела Петуланию. Настолько пристально, что той стало неловко.
— Откуда ты.
— Из Верхнего Ручья…
— Это где?
— Ну… это на Быстрице. Выше замка. За старыми вырубками, возле…
— Ясно, ясно. Зачем ты приехала?
— Я должна была поступить на фабрику. У меня было рекомендательное письмо. К управляющему. Но его украли. Вместе с саквояжем…
— Ты приехала одна?
— Меня привёз Тео. Но он сразу уехал. У него много дел.
— Тео?
— Наш возчик. Из Верхнего Ручья. Он иногда заезжает в Лонч.
— Иногда?
— Ну пару-тройку раз в год. Наверное.
— Понятно. Тебе есть, где жить?
Она отрицательно помотала головой.
Дама достала из конторки жёлтую карточку с типографски набитым текстом.
— Пойдёшь через дорогу в меблированные комнаты, отдашь это конторщику. Он даст тебе переночевать в долг. Завтра утром поговорим. Сейчас мне некогда.
— Я же говорила, что они тебе помогут, дорогуша.
Девушка сжала в пальцах картонку.
— А я смогу работать на фабрике?
— Даже лучше, дорогуша.
В проёме внутренней двери показалась молодая женщина в шёлковом, довольно откровенно облегающем фигуру черном платье и с пышной причёской.
— Мадам. Вас зовут, — она бросила взгляд на Петуланию, — ты новенькая?
— Я… я не знаю. Я должна была работать на фабрике… Но я не очень много, что умею.
— Мы тебя научим, — женщина в чёрном платье хрипло рассмеялась.
— Цыц отсюда, — оборвала её мадам, — и скажи им, что я сейчас буду.
Она обернулась к добродушной старушке.
— А ты отведи девочку переночевать. И не потеряй по дороге…
Детина, чья челюсть продолжала двигаться с размеренностью парового механизма, молча открыл им дверь.
— А я смогу найти работу на фабрике? — осмелев, спросила Петулания, когда они переходили бульвар.
— Конечно. Но сначала тебе нужно отдохнуть. А уже завтра утром всё определится. Тебе вот сюда.
Она указала на выкрашенную тёмно-красным дверь с протертой в середине до блеска бронзовой ручкой.
— Отдашь карточку, тебе покажут комнату. А мне пора идти. Поздно уже.
— Большое вам спасибо, сударыня, — вежливо поблагодарила старушку Петулания и шагнула внутрь.
Внутри был тёмный холл с конторкой и зевающим человеком за ней.
— Рад приветствовать, сударыня. Желаете снять комнату?
Она протянула карточку. Подобострастная улыбка тотчас же исчезла с лица клерка.
— Ещё одна… — он достал из под конторки ключ, — третья дверь справа на самом верху. И чтоб без глупостей. Угловую комнату с прошлого раза ещё не отмыли.
Он внимательно оглядел девушку.
— Ножи, бритвы, трава, выпивка с собой есть?
— Что? А… нет. У меня всё украли.
— Отлично. Бери ключ, и чтобы я тебя до утра внизу не видел. У нас приличное заведение. Работать в другом месте будешь.
Девушка слишком устала, чтобы задавать лишние вопросы и просто побрела наверх по крутой лестнице. Там она нашла комнату, упала на кровать и заснула без сновидений.
Наутро конторщик гостеприимнее не стал. Только более сонным. По деревенской привычке Петулания встала рано. С трудом продравший глаза клерк отобрал у неё ключ, пробурчав что-то про то, что комнату ещё проверит, и если что найдет, то ого-го… Что именно он подразумевал под "ого-го" она так и не выяснила. Убрав ключ, тот угнездился на стуле и немедленно заснул.
Девушка подошла к двери и на мгновение остановилась. А куда ей собственно идти? К фабричному управляющему? Так он о ней даже не слышал. Без письма и говорить не станет. К мадам через улицу? Нельзя сказать, что то место показалось ей очень уж гостеприимным. Но там, по крайней мере, готовы её взять. Она сможет устроиться на первое время, а потом уже можно будет и что-то лучше придумать… Что ж. Решено. Девушка с силой толкнула массивную дверь и шагнула наружу.
Воздух на улице был сырым и убийственно смердел угольной гарью. Свет ещё не погашенных фонарей расплывался во влажной дымке. Она укуталась в плащ. Ощутила укол и запустила руку в карман. Обрубок колючей ветки. Верное средство для отпугивания нечистой силы. Только вот от воров не помогает.
— Госпожа Кеслеш?
Возле дверей, облокотившись на кирпичный заборчик, стоял рыжеволосый, похожий на кота, человек. За пару дней он ухитрился почти восстановить внешний лоск. По крайней мере, выстирать и вычистить одежду. Однако повязка и заплывший синевой глаз всё ещё красноречиво напоминали о происшествии на трактирном дворе.
— Это вы? Извините, я забыла ваше имя.
— Не извиняйтесь, я его вам не говорил. Юл Пикаро к вашим услугам, сударыня.
— Пикаро? Вы не похожи на иностранца.
— О, судьба моей фамилии это долгая история.
— Рада, что вы так быстро поправляетесь. Очень жаль, но мне нужно идти. Меня ждут.
— Я вам кое-что должен, госпожа Кеслеш.
Петулания непонимающе посмотрела на молодого человека.
— Вы хотите вернуть мне платок?
— Нет, это "кое-что" несколько более ценное.
Он оторвался от заборчика.
Мимо с грохотом прокатилась тележка молочника. Девушка проводила её голодным взглядом.
— У меня к вам предложение. Вы меня слышите?
Она снова повернулась к нему.
— Извините, что?
На лице молодого человека появилось странное выражение. Какое-то растерянное.
— А вы когда последний раз ели?
— Я? Вчера. Наверное. Да, вчера утром. Но я совсем не голодна. Только пить хочется. Немного.
— Идёмте, — он взял её под руку и повёл вдоль бульвара.
Долги и займы
— Прямо здесь ответишь ты за все свои злодеяния! — воскликнул благородный витязь твёрдым голосом, — тебе не уйти от кары за попрание чести благородной девицы из древнего рода, кою ты беззаконно похитил и чьей любви уже два месяца безответно добиваешься, заточив в своём замке и окружив своими клевретами!
— С каких это пор наглая вендлийская деревенщина стала говорить мне о чести? Мне, Адельхари, сыну Гезимера из рода Наггльскильдингов? Кто ты такой, чтобы учить меня чести? Ты, предавший короля!
— Мои предки столь же родовиты, как и твои, а моя безупречная служба королю была опорочена клеветниками. И я вызываю тебя на бой, Адельхари из Оксенхаупта. Прямо здесь и сейчас, на землях древнего Мраковида и берегах священной Напрудны, я требую у тебя ответа. Ответа на поединке чести! Мы сразимся перед лицом твоих вассалов в честной битве, и пусть этот святой человек, наставник Берид из Гребенной Рощицы благословит нас на бой. Да рассудят нас три благородных оружия — лук, копьё и меч.
— Да будет так, я повергну тебя клятвопреступник, и когда это случится, не вспоминай о пощаде! — сверкнув очами, вскричал Адельхари, — эй, слуги, коня мне, крепкий щит, меткий лук и верное копьё сюда.