Задерживать подозреваемых — здесь тоже надобны и умение, и сноровка. Впрочем, Герасимов и Лосенок, не говоря уже о Мешалкине, таким умением обладали. Поэтому, как только прозвучала команда, Герасимов в нарушение всех дорожных правил прибавил ходу, обогнал «Порше» и перегородил ему дорогу. А Мешалкин с сержантом тем временем пристроились сзади. Теперь «Порше» не было ходу ни взад, ни вперед.
Раздался визг тормозов, «Порше» едва успел затормозить. Из машины выскочили разъяренные Ливерпуль и Мопсик. Их ярость была понятна — дорогу им перегородил какой-то дрянной, негодный «жигуленок». Ну, разве это не оскорбление для таких значительных личностей, как Ливерпуль и Мопсик? Следом за кавалерами выскочили и обе девицы. Оперативники также вышли из машины.
— Вы чё! — со свирепым видом заорал Ливерпуль. — Берега попутали, что ли? Неприятностей захотели? Ну, так будут вам неприятности, обещаю!
Все эти традиционные для такого случая слова Ливерпуль выкрикивал вперемежку с отвратительными ругательствами. Крича и ругаясь, Ливерпуль и Мопсик подошли вплотную к Лосенку и Герасимову.
— Будут у вас неприятности, гарантирую! — повторил Ливерпуль.
— Это у тебя будут неприятности, — с улыбкой ответил Лосенок. — И у твоего дружка тоже. И, я так думаю, и у ваших девиц.
— Что ты сказал? — взвизгнул Мопсик.
Продолжая улыбаться, Лосенок достал из кармана наручники.
— Закрой рот и протяни руки, — спокойным, даже каким-то скучающим голосом произнес он. — И ты тоже, — он взглянул на Ливерпуля. — И без резких движений. А то тут же и ляжете рожами в асфальт.
— Что такое? — все таким же визгливым голосом произнес Мопсик. — Да ты знаешь, кто мы такие? Да мы…
— Знаю, — сказал Лосенок, и беспечная улыбка на его лице превратилась в подобие хищного оскала. — Я сказал — протяните руки! Живо!
В голосе Лосенка было что-то такое, что заставило Ливерпуля и Мопсика попятиться. Впрочем, пятиться им было некуда, потому что сзади к ним неслышно подошли Мешалкин и сержант. У майора застыло на лице скучающее, даже брезгливое выражение. Никаких слов ни Мешалкин, ни сержант не говорили, но именно это молчание и оказалось решающим. Мопсик и Ливерпуль протянули руки, Лосенок мигом защелкнул один браслет наручников на запястье Ливерпуля, а другой — Мопсика. В итоге Мопсик и Ливерпуль оказались пристегнутыми друг к другу.
— Вот так, — сказал Лосенок, и ощупал карманы Мопсика. Ливерпуля обыскал Герасимов.
Ничего особенного оперативники в карманах мажоров не обнаружили — лишь деньги и ключи от машины. А вот водительских прав не оказалось.
— Как же они без прав ездят по городу? — удивленно спросил сержант.
— Вот так и ездят, — процедил сквозь зубы Лосенок. — А что ты хочешь — хозяева жизни… Для чего хозяевам какие-то там права? Вот тебе ключи, и отгони их драндулет на штрафную стоянку. Видишь они притормозили у запрещающего знака? Значит, мы действуем по закону. В общем, гони. Справишься?
— Справлюсь, — заверил сержант.
— А вы, оба молодца, одинаковых с лица, пожалуйте в нашу машину, — обратился Лосенок к Ливерпулю и Мопсику. — Да поживее, а то ведь я и помочь могу!
— У тебя будут проблемы! — злобно взвизгнул Мопсик. — У вас у всех будут проблемы! Вот увидите! Вы не знаете, с кем связались! У нас…
Лосенок не дал ему договорить. Он ухватил Мопсика за шиворот, а Герасимов ухватил за шиворот Ливерпуля. Несколько ловких слаженных движений — и оба мажора оказались внутри «жигуленка».
— Вот так, — сказал Лосенок, вытирая руки платком, который он машинально извлек из кармана. — А вы, красавицы, садитесь-ка в машину вот к этому суровому дяденьке, — Василий указал на Мешалкина, — и не вздумайте его обижать, понятно вам? Он хоть и старенький, но… Я все правильно делаю, шеф? — глянул он на Мешалкина.
— Правильно, — вздохнул майор. — Прямо-таки не подкопаешься.
— А тогда прошу, — и Лосенок сотворил перед девицами галантный жест истинного кавалера.
И тут началось. Девицы разом подняли истошный, злобный визг вперемежку с бранью.
— Мы никуда не пойдем! — кричали они. — Вы не имеете права! У вас будут проблемы!
— Ну, началось! — поморщился Лосенок. — Как я и предсказывал… Того и гляди — еще и рожу мне расцарапают… И как я появлюсь перед невестой с расцарапанной рожей? Какие оправдательные слова я ей буду говорить? Серега, слово за тобой…
Герасимов вынул из кармана еще одни наручники, а из другого кармана — рулон скотча.
— Ша! — гаркнул он, и это было так неожиданно, что девицы на миг умолкли. — Сейчас этим скотчем я заклею ваши милые ротики! А эти наручники — надену на ваши красивые ручки! Вы же не хотите этого? Или хотите?