Глава 2
Мейсон
Этот момент длился слишком долго. Все эти дни она сидела там, будучи так близко и все же недосягаемая, поскольку проклятие удерживало ее. Я понял, как только услышал ее голос в тот первый раз, при разговоре с кем-то о скульптуре, что это была она. Звук ее голоса разбудил меня. И все же, без ее прикосновения, души, предназначенной соединиться с моей собственной, я навсегда остался бы в каменной ловушке.
Я держу ее осторожно – приз, которого я так долго ждал, и надеюсь, что она не ранена. Я поймал ее до того, как она успела удариться о пол, и когда я убираю с ее лица шелковистые пряди каштановых волос, меня поражает ее истинная красота. Я уже хочу заклеймить ее, сделать ее полностью моей, но, если сам вид меня ошеломил ее до бессознательного состояния, нам, возможно, придется действовать очень медленно.
Я опускаюсь на пол, прислонившись к деревянным планкам ящика, и прижимаю ее к себе, чтобы согреться. Поглаживание ее волос заставляет ее губы изгибаться в расслабленной улыбке, а через несколько минут ее глаза открываются.
– О, – она задыхается при виде меня, – ты по-прежнему здесь.
Я смеюсь над этим.
– Где же мне еще быть?
Ее рука поднимается, касаясь края моего подбородка, а затем скользит вниз к ямочке в центре моего подбородка, проводя пальцем по шелковистой линии огня. Во мне поднимается потребность, давно накопленное желание, готовое быть освобожденным, но я заставляю его вернуться.
– Я просто подумала…
Она делает паузу, сглатывая, как будто неуверенно. Когда я ничего не говорю, она продолжает:
– Подумала, может, я представила тебя. Но ты кажешься настоящим.
Ее голос – успокаивающий альт, и я откидываюсь назад, чтобы прижать ее немного ближе. Движение заставляет ее нижнюю часть касаться чувствительной, открытой части меня, которая мгновенно твердеет от дразнящего ощущения, и девушка приобретает восхитительный оттенок розового.
– Хорошо, сейчас ты кажешься очень реальным.
Этот комментарий вызывает у меня еще один смешок, чего я не мог делать годами.
– Я – обнаженный мужчина с великолепной женщиной на руках, впервые за слишком долгое время, Джейд. Подобные вещи неизбежны.
Она замирает в моих руках, ее глаза бегают по сторонам.
– Откуда ты знаешь мое имя?
Я пожимаю плечами, глядя прямо в ее ярко-зеленый взгляд. Цвет ее глаз идеально соответствует ее имени (прим. пер. – Джейд переводится, как нефрит).
– Из галереи. Возможно, я застрял в камне, но мог слышать все, что было сказано.
Румянец на ее щеках усиливается, и я уверен, что знаю, о чем она думает.
– Все?
Я киваю, вспоминая некоторые вещи, которые слышал, когда она шептала, пока никого не было рядом, секреты, которые она рассказывала.
– Все.
– О нет, – стонет она, а затем выскакивает из моих рук.
Я чувствую себя потерянным, плывущим по течению без нее, но я не хочу ее пугать, поэтому остаюсь на месте.
– Что я буду делать? Семья, которая пожертвовала тебя, ожидает, что ты, я имею в виду статуя, отправишься к ним обратно. Теперь нам нечего отправить им, кроме кусков мрамора и груды пыли.
– Семья пожертвовала меня?
Я приподнял бровь.
– Да, – говорит она, делая паузу в своем движении.
Джейд берет пригоршню бумаг и машет ими в воздухе.
– Грузовик, наверное, сейчас в пути.
Я встаю и беру бумаги, но ее рука замирает, и она поворачивается спиной.
– И мы должны найти тебе одежду.
– Если хочешь, – говорю я, автоматически понижая голос. – Но мне больше нравится быть обнаженным рядом с тобой.