Это была правда. Он почти полностью избавился от избыточного веса. На нем был бархатный зеленый костюм, белый галстук обхватывал шею, а цену на его сорочку она даже не пыталась вообразить. Она видела перед собой элегантного Харви в его, так сказать, городском обличье. Они вошли в гостиную и расселись на стульях у окна, задрапированного белыми занавесями, которые она сама подбирала для Харви несколько лет назад.
— Подожди, посиди-ка так минутку, — сказал ей Харви. — Ты прекрасно смотришься — белое на белом. Жаль, Пикассо это уже изобразил. Знаешь, я мог бы стать живописцем. И, безусловно, превосходным!
— Ты мог бы быть кем угодно, тебе все удается, — она улыбнулась ему. — У тебя чудесный вкус. Мне очень понравился твой подарок. Мистер Орр конфисковал у меня его.
— Уже? Я хотел подарить ему такие же. Вот почему я послал их тебе на адрес магазина. Кстати, кресло и скамеечку я тоже послал в магазин. Мой доктор дал мне строжайшие инструкции, чтобы я сидел только с поднятыми вверх ногами.
— Расскажи мне о своем докторе. Он, должно быть, замечательный. Ведь он сделал тебя таким привлекательным мужчиной.
— Да, мне теперь хорошо, как видишь. Я чувствую себя, как в двадцать пять лет. Эллен пришла в отчаяние, когда увидела меня.
— В отчаяние?
— Да, она расстроилась. Как только она узнала, что я вернулся, она мгновенно примчалась и притащила свою отвратительную стряпню, которую готовит по рецептам из дурацких газеток. Убедившись, что я не стою одной ногой в могиле, она так изменилась в лице, что я подумал — бедную девочку вот-вот хватит удар. Увы, в этом вся наша Эллен. К тому же она довольно быстро поняла, что я занял круговую оборону от ее матримониальных планов.
— Бедная Эллен.
— Не надо благотворительности. Ты знаешь, я действительно в какой-то момент был близок к тому, чтобы жениться на этом бедном создании. Но теперь я содрогаюсь при этой мысли. Это, безусловно, была слабость с моей стороны. Это было в те дни, когда мой маленький ямайский слуга вернулся на родину и, конечно, оставил меня в самой неподходящей ситуации, и мне не оставалось ничего, как взять ее вместо него. Правда, ее готовка всегда чуть не убивала меня… Нет, в самом деле, я уверен, что иногда она пыталась отравить меня.
— Харви, по-моему, ты несправедлив к ней, — улыбнулась Каролин.
— Может быть. Но ты можешь представить, чтобы Эллен заботилась обо мне, если бы у меня не было денег?
— Нет.
— И я не могу. То, что я позволяю тебе по отношению ко мне, я не позволил бы никому другому, моя дорогая девочка. В моей жизни было много женщин, конечно, в прошлом. Но никогда не было ни одной, которая полюбила бы меня не из-за моих денег.
— Ох, Харви, но должен же быть кто-то…
— Нет. Действительно ни одного человека, даже тогда, когда я был молодым. Такое у меня ужасное, деструктивное эго. Я был бы находкой для психиатров, пишущих свои исследования. Толстый, маленький, богатый мальчик, который все время ест, ест до полного удовлетворения. Я всегда был на попечении нянек, мои прекрасные родители путешествовали по всему миру, богатые и беспечные, они убегали от скуки и однообразия и вспоминали обо мне лишь тогда, когда приходилось покупать и присылать какой-нибудь подарок к очередному празднику или моему дню рождения. Кстати, воображение у них было чудовищным, просто чудовищным, они ни разу не прислали ту вещь, которая бы меня действительно обрадовала.
— Ох, Харви!
— Все это правда. Я говорю об этом только потому, что сейчас нахожу это забавным. Я хочу сказать, меня всегда окружал привычный хаос — слуги, закрытые школы, летние лагеря. Когда мне нужно получить садистское удовольствие, я вспоминаю свой второй день рождения. Это было ДА! Все слуги напились в стельку, а я объелся сладостями и чуть не умер.
Его мгновенный удар по двум своим самым больным точкам был неожиданным для Каролин, она еще никогда не видела его таким откровенным.
— Трудно поверить, чтобы кто-нибудь мог запомнить свой день рождения в два года.
— Конечно, человек может это сделать. Под гипнозом. Еще до рождения. Некоторые люди могут прорваться сквозь века. Я где-то читал… Ах да, я обещал не разговаривать с тобой на эти темы, прости. Лучше пойдем со мной.
Его глаза засияли.
— Пойдем на кухню, я покажу тебе, что приготовил для тебя.
Она поднялась со стула.
— Я тут раскопал один рецепт… Собственно, я знал о нем уже давно, но никак не мог достать свежего эстрагона.
Она вошла вслед за ним в огромную, сверкающую чистотой кухню, пол которой был выложен блестящей, но не скользкой черно-белой плиткой, а на стенах были развешаны сверкающие медные кастрюли всевозможных размеров. Каролин с удивлением посмотрела на пустой подоконник.