— Пресли Маркс, ты хрюкнула.
— Что? — Я села, раскрыв рот, отчасти от облегчения, что не сказала какую-нибудь глупость, а отчасти от унижения. — Я… ни за что.
— Детка, ты хрюкнула. — Он сел и прижался губами к моей шее, щекоча кожу своей щетиной. Затем он повторил звук, который я издала.
— О боже мой. — Я закрыла лицо руками. Оказаться у алтаря одной было унизительно. Это? Определенно был конец света. — У нас больше никогда не будет секса.
Он засмеялся, когда я спрыгнула с кровати в поисках своих трусиков. Я бросила взгляд через плечо, увидев его на боку, обнаженного и совершенного.
Где-то на этом пути он стал больше, чем Шоу Вэланс. Слава сошла на нет. Теперь он был просто красивым мужчиной в моей постели, который заставлял меня чувствовать себя особенной.
— Никогда? — Он приподнял бровь.
Я опозорила себя, и похоже, он все равно хотел меня больше, чем когда-либо. Я подавила улыбку.
— По крайней мере, позволь мне побаловать свою гордость до окончания ужина.
Он усмехнулся и облизнул губы.
— Я уже поел.
Я наклонилась, схватила подушку, упавшую с кровати, и запустила ей ему в лицо. Звук нашего совместного смеха разнесся по дому.
Я действительно буду скучать по нему.
Глава 16
Шоу
Я опустил голову, когда вода хлынула мне на плечи. Душ стал холодным, но чем дольше я стоял здесь, тем дольше мне удавалось избегать этого дня.
Съемки фильма, которые должны были быть долгими и изнурительными, закончились слишком быстро. Дом был забит чемоданами с моими личными вещами, в основном одеждой, и через час я заберу Шелли и Кэмерона из «Эвигрин», чтобы мы могли доехать до аэропорта в Бозмене и сесть на мой самолет до Калифорнии.
Сегодня я попрощаюсь с Пресли.
И меня сильно тошнило из-за этого.
Мы встали сегодня рано по привычке. Мы не провели это утро вместе, никогда этого не делали. Я уходил на пробежку, пока она занималась йогой в своей гостиной — вот почему она была такой гибкой.
Ночи принадлежали нам. Утра всегда были холодными.
Но это утро выдалось самым холодным.
Пресли даже не взглянула на меня, когда я выходил за дверь. Она не произнесла ни слова.
Мы оба были несчастны.
Я провел рукой по лицу, стряхивая воду с носа, затем перекрыл кран и вылез. Яма страха в моем животе была тяжелой и темной.
Найду ли я ее в слезах, когда подойду прощаться? Я не был уверен, что смогу с этим справиться.
Я вытерся, обернул полотенце вокруг талии и побрился. Я сложил все свои туалетные принадлежности в кожаный футляр, затем отнес его в спальню и бросил в свой чемодан. Два других были полны и ждали у входной двери.
Этот дом выставлялся на продажу меблированным. Мебель была совершенно новой, купленной специально для меня. Джуно согласовывала все с агентом по недвижимости, который продал мне этот желтый дом.
Я быстро оделся в джинсы, теннисные туфли и рубашку. Я закатал рукава до предплечий, оставив фалды не заправленными, затем вышел за дверь. Каждый шаг давался тяжелее предыдущего, пока я шел к Пресли и входил внутрь.
Я нашел ее на кухне.
— Привет. — Я прислонился к той самой стойке, к которой прижал ее во время нашего первого поцелуя.
— Привет. — По крайней мере, теперь она обращалась ко мне. Она подняла свою кружку с кофе. — Хочешь немного?
— Нет. Шелли заставит нас остановиться и взять кофе по дороге из города.
— Позавтракаешь? — Она откусила кусочек тоста, намазанного маслом.
— Нет, спасибо. — Я покачал головой и вздохнул. — Ненавижу это. Если бы мне не нужно было возвращаться, чтобы снимать оставшуюся часть фильма на съемочной площадке, я бы остался еще на пару недель.
Хотя, возможно, это только усложнило бы ситуацию. Каждая ночь, проведенная в постели Пресли, заставляла меня бояться возвращаться в свою собственную.
— Подумай о том, как приятно будет оказаться в своем собственном доме, — сказала Пресли, откусывая еще кусочек тоста.
Она улыбалась, пока жевала, легко и непринужденно.
Какого хрена?
Была ли она готова к тому, что я уйду? Был ли я единственным, кто ненавидел этот день?
Я изучал ее лицо, ища какие-либо признаки печали или боли, но ничего не нашел. Ее глаза не были красными от слез. Ее кожа была гладкой, без пятен. И ее голубые глаза сверкали, как и каждый день.
Она казалась… счастливой.
Что. За. Хуйня?
— Что ты собираешься делать сегодня? — спросил я, надеясь, что она ответит как-нибудь так, что это поднимет мне настроение. Буду смотреть на твои фотографии в Гугл. Буду звонить тебе миллион раз. Буду плакать в туалете на работе.
— Сегодня в гараже должно быть много работы. Брат Дэша, Ник, приезжает в город. Он привезет машину, чтобы ребята поработали над ней, и обычно его визиты — это веселое времяпрепровождение. Мы, наверное, все пойдем куда-нибудь поужинать или еще что-нибудь.
Значит, она пойдет ужинать с этими людьми, но не со мной?
У меня отвисла челюсть.
— Звучит весело.
— Так и есть. — Она кивнула, отправляя в рот последний кусочек тоста, пока ставила тарелку в посудомоечную машину.
— Итак, э-э… — Мы не говорили о том, чтобы поддерживать связь после моего ухода. Я планировал спросить ее, нормально ли будет, если я буду время от времени отправлять ей сообщения или звонить. Поэтому ли она вела себя так нормально? Потому что она знала, что у нас будет больше разговоров?
— Мне нужно взять свою обувь. — Она похлопала меня по животу, проходя мимо и выходя из кухни с улыбкой на лице. Чертовски приятной улыбкой.
Подождите. Зачем ей обувь? Я взглянул на часы. У нас было тридцать минут до того, как она обычно уходила на работу. У меня были планы на эти тридцать минут.
Я собирался зацеловать ее до чертиков, чтобы ее вкус остался на моих губах по дороге домой. Я хотел, чтобы она чувствовала меня до конца дня. И прикасаясь к губам думала обо мне.
Мои ноги стучали по полу, когда я шел за ней. Она сидела на краю кровати в своей комнате и зашнуровывала свои черные ботинки. Я хмуро смотрел на нее с порога, уперев руки в бока.
— Что? — Ее ресницы приподнялись, пока она продолжала завязывать.
— Ты ведь помнишь, какой сегодня день, верно?
— Среда. — Она закончила с ботинком и встала.
— Я уезжаю сегодня.
— Я знаю. — Ее взгляд на мгновение метнулся к ковру, плечи опустились.
Вот. Вот оно.
Я сделал шаг вперед, но когда она подняла глаза, тот проблеск грусти, который, как мне показалось, я увидел, исчез.
— Ты в порядке? — спросила она.
Я? Я моргнул.
— А ты?
— Да. — Она пожала плечами. — Я в порядке.
Ну, я не был. Нисколько.
Она снова одарила меня улыбкой, когда проскользнула мимо меня в дверь.
Я остался стоять как последний дурак.
Может быть, ей это и не нравилось, но Пресли не расстроилась из-за моего ухода. Я был дураком из-за женщины, которая, возможно, заботилась обо мне не так сильно, как я заботился о ней.
Каждый момент, проведенный нами вместе, прокручивался у меня в голове. Ночи в постели, когда мы смеялись и говорили ни о чем. День на прошлой неделе, когда я появился у ее двери, все еще в макияже со съемок. Я так спешил к ней, что не смыл его после того, как Кэм закончил и сказал «снято».
Пресли провела пальцем по крему телесного цвета, съежилась, затем хихикнула. Она схватила меня за руку и потащила в ванную, где дочиста вытерла мне лицо теплой мочалкой.
Таких моментов было бесчисленное множество. Больше, чем я когда-либо думал, может уместиться в месяц.
Нам было весело, каждую ночь. Черт возьми, весело было даже тогда, когда ее придурок бывший появился у нее на пороге.
Я так гордился ею, за то, что она выставила его вон. И она тоже была так горда. Она была так горда, что я подумал, не впервые ли она за себя постояла. Может, так оно и было.
Но откуда мне было знать? Я говорил. Она слушала.