Боже мой, она была такой сильной. Каково ей было ехать в Монтану одной? Насколько она боялась уезжать? Ей повезло, что она получила работу в гараже. Я был человеком, который верил в судьбу — и то, что она получила работу у Дрейвена, было не чем иным, как судьбой.
А потом она потеряла его.
Он был отцом, которого у нее никогда не было. Отцом, в котором она всегда нуждалась. А этот сукин сын Маркус Вагнер подтолкнул его к самоубийству.
А я снял об этом чертов фильм.
Блять. К черту меня и к черту этот фильм.
Мне никогда не следовало приезжать сюда. Мне никогда не следовало покупать этот сценарий. Он бы умер, и никто бы не узнал эту историю. Но теперь было слишком поздно. Я нашел Пресли, и оставить ее было невозможно.
Я пытался забыть ее в течение нескольких месяцев, но каждую ночь, когда я ложился спать один, мне хотелось, чтобы она была рядом со мной. Я думал о ней каждое утро, и мне снилось ее лицо и смех.
У Пресли больше не было Дрейвена, который защищал бы ее, выслушивал ее горести, но у нее был я. У нее всегда был я, мужчина, который стоял рядом с ней, когда она хлопнула дверью перед носом у мудака. Мужчина, который относил ее в постель, когда она засыпала за просмотром фильма.
Люк Розен не был таким мужчиной.
Пресли была сама по себе, ей не нужно было, чтобы я поддерживал ее, но я бы все равно сделал это.
— Ты самая сильная женщина, которую я когда-либо встречал.
Она усмехнулась.
— Очень в этом сомневаюсь.
— Ты проложила себе путь к хорошей жизни. Это и есть определение силы.
— Но правильно ли я поступила? — спросила она. — Я освободила себя, но оставила свою сестру-близнеца позади.
— Ты не всегда можешь спасти кого-то. Иногда они сами должны хотеть спастись.
Она снова посмотрела в коридор.
— Раньше я писала ей. Все, что у меня было, — это номер, который был у нее в старшей школе. Насколько я знаю, мои родители забрали этот телефон, и теперь этот номер принадлежит кому-то в Скоки, штат Иллинойс. Но я писала ей, и хранила ее в своем сердце. Я всегда надеялась, что она выберется.
— Она здесь, не так ли? Она выбралась.
— Когда? Он причинял ей боль все эти годы? Десять лет, Шоу. Десять. Я точно знаю, сколько синяков человек может получить за десять лет.
Я больше не мог держать дистанцию между нами. Не мог сидеть и смотреть, как она пытается взять себя в руки. Я придвинулся ближе, взял ее руки и убрал их с ее ног. Затем закинул ее колени себе на ноги, чтобы наклониться ближе.
— Не вини себя за это. Ты не сделала ничего плохого. Тебе было восемнадцать, и ты тоже была напугана. Ты во всем этом не виновата.
Она посмотрела мне в глаза, эти прекрасные кристально-голубые озера наполнились слезами.
— Я бросила ее.
— Ты спасла свою собственную жизнь.
— Чувство вины, — она с трудом сглотнула, — давит на меня.
— Отпусти это, детка, — прошептал я. — Перестань принимать это так близко к сердцу.
Она упала мне на грудь, и плотина прорвалась.
Я обнял ее за плечи, притягивая к себе на колени, когда она обмякла в моих объятиях. Ее плечи содрогнулись, и слезы пропитали мою рубашку.
— Отпусти это, — прошептал я ей в волосы. — У тебя есть я.
Она уткнулась лицом мне в шею, и плакала пока слез не осталось совсем. Я ожидал, что она выпрямится и отстранится. Я был готов к стене, которую она воздвигнет между нами.
Но она осталась.
Она держалась за меня, а я держался за нее. Барьеры, преграды исчезли.
Доверие. Честность. Вера.
Они окутали нас и послали волну надежды по моим венам.
Мы собирались сделать это. Я собирался вернуть ее. Парализующее давление в моей груди ослабло вместе со страхом, который поселился глубоко, когда я подумал, что потерял ее.
Битва не была выиграна. Еще. Но я уйду только победителем. Я выиграю Пресли Маркс.
Она была моим якорем.
Она была моим сердцем.
— Прости, — сказала она, сделав глубокий вдох и откинувшись назад. Она вытерла щеки, шмыгая носом. — Я не хотела вываливать все это на тебя.
— Я рад, что ты это сделала. Ты в порядке? — Я обхватил ее щеку, большим пальцем вытирая последнюю слезинку.
Она встретилась со мной взглядом, прижимая свое лицо к моей ладони.
— Да. Пока что.
— Когда «да» превратится в «нет», найди меня. Хорошо? — Я провел кончиками пальцев по ее подбородку.
Дыхание Пресли сбилось, а глаза вспыхнули, когда я наклонился ближе. Наши носы почти соприкоснулись.
Сейчас мы были ближе, чем за последние месяцы. Жар ее кожи, тепло ее прикосновений, ее запах…
— Я так скучал по тебе, Прес.
Она наклонилась, ее губы почти коснулись моих, затем она отстранилась и соскочила с моих колен, качая головой и зажимая рот рукой.
Черт.
Она опустила руку.
— Я с Люком.
— Ты продолжаешь это говорить. — Вот только, я не видел его с той ночи, когда он подвез ее. — Где он?
Она обошла кофейный столик, чтобы он разделял нас.
— Он знает, что Скарлетт здесь, и он дает мне немного времени побыть с ней наедине.
Неверный ход, Розен. Люка не было здесь, чтобы увидеть ее слезы. Его не было здесь, когда она была готова расстаться с прошлым. И у меня было чувство, что если бы на моем месте был Люк, Пресли ему бы ничего не рассказала.
Она доверила этот подарок мне. Мне.
Я выигрывал эту чертову битву.
Встав с дивана я подошел к стулу, на который повесил куртку, когда зашел внутрь.
— Люк хороший парень, но он не тот, кто тебе нужен.
— Ты этого не знаешь.
— Знаю. — Правильный парень стоял в ее гостиной. — Прекрати это.
— Нет.
— Прекрати это.
— Нет. — Она фыркнула. — Нет. Нет. Нет.
Мой голос понизился, стал ровным и нежным.
— Прекрати это, Прес. Пожалуйста.
— Н-нет, — заикалась она, возможно, потому, что каждый раз, когда она говорила «нет», уголок моего рта приподнимался. — Тебе следует уйти.
Я накинул куртку.
— Если тебе что-нибудь понадобится, я прямо за дверью. Никаких обязательств. Я буду здесь.
Она кивнула, скрестив руки на груди, и последовала за мной к двери, держась на безопасном расстоянии.
— Прощай.
Забыв о двери я развернулся к ней, вторгаясь в ее личное пространство одним широким шагом.
— Не говори «прощай». Я больше никогда не хочу слышать этого от тебя.
— Шоу…
— Ты влюблена в него?
— Прошел всего месяц.
— Дай мне месяц.
Она фыркнула.
— У тебя уже был шанс.
— И я все испортил. Дай мне еще один шанс. Пожалуйста. — Если мы дойдем до стадии попрошайничества, я был готов упасть на колени.
— Почему?
Время выложить все начистоту.
— Потому что я влюбился в тебя этим летом. — Она ахнула, когда я обхватил ее лицо руками. — Потому что ты тоже влюбилась в меня. И потому что он никогда не поцелует тебя так.
Затем я прижался своим ртом к ее губам, надеясь стереть каждое прикосновение Люка Розена движениями своего языка.
Глава 22
Пресли
Закрыв дверь, я заперла ее, а затем позволила стыду охватить мое тело.
Шоу поцеловал меня.
И я поцеловала его в ответ.
Я целовалась с мужчиной, встречаясь с другим.
Дерьмо. Я была подавлена. Я не была такой женщиной. Я не водила за нос мужчин. Черт возьми, до Джеремаи не было мужчин, которых можно было бы водить за нос.
До Джеремаи в старших классах были мальчики, с которыми я украдкой целовалась в пустом коридоре. Они были привлекательны только потому, что мне было это запрещено. Эти парни были способом взбунтоваться и послать нахуй отца.
Когда я переехала в Клифтон Фордж, я была слишком занята взрослением, чтобы думать о свиданиях. Кроме того, никто и не приглашал меня на них. Подходящие мужчины в городе видели меня в окружении «Тин Джипсис» и держались подальше.
Затем появился Джеремая. Потом Шоу.