«Используй карту», — сказал голос в голове Харви.
Услышав его, мальчик вытаращил глаза и испуганно осмотрелся.
— Что вы сказали? — спросил он у остальных. — Вы сказали что-нибудь про карту?
Шенг покачал головой:
— Я только хотел предложить использовать указания волчков.
Харви пулей вылетел из кухни.
— Что это с ним? — спросил Шенг у девочек.
Они услышали, как Харви поднялся в комнату, порылся в ящиках и вернулся вниз с большой спортивной сумкой на плече. Он вспотел, у него блестели глаза.
— Извините, — сказал он. — Мне нужно идти.
— Минуточку, — остановила его Электра. — Что нам делать с волчками? Где карта, Харви?
— У меня ее нет, — сказал он, направляясь к выходу.
Прошел мимо больших настенных часов и застыл, словно в трансе.
— Можем сделать так. Я зайду за ней после спортзала, и потом вечером мы ее используем. В гостинице.
Все согласились.
Они быстро вышли из дома, предоставив Харви самому закрывать дверь. Шенг и Мистраль ушли вперед. Электра ждала, пока он найдет ключи.
— Что с тобой случилось?
— Я не хочу об этом говорить.
— Может быть, надо было оставить твоей маме записку? Насчет смокинга?
— Уже поздно.
Ребята прошли через сад. На самых верхних ветках уже появились первые листья, и тропинка, по которой они шли до калитки, была окружена клумбами с маленькими голубыми цветами. Пахло весной.
На улице Электра повернулась и посмотрела на Харви:
— Можно я схожу с тобой в спортзал?
— Если хочешь.
ШКАФЧИК
— У тебя замечательная преподавательница, — заметила Электра через пару часов.
Они шли вместе с Харви в толпе замерзших людей на Черч-стрит, на юг. Небоскребы Нижнего Манхэттена торчали вокруг них, словно стеклянные трубы гигантского подземного органа. В воздухе висел запах бензина от паромов и земли. Деревья были голые и черные. Трава на газонах пожухла.
Харви скорчил гримасу потрогав суставы на руке.
— Болит?
— Самолюбие болит.
— Ты тоже пару раз ударил. Как давно ты тренируешься?
— Два месяца.
— Маловато для настоящего боя, ты не думаешь?
Харви не ответил. Они перешли Барклай-стрит и пошли дальше, помедленнее.
— Олимпия сказала, ты не сосредоточен, — продолжала Электра.
Она снова вспомнила короткий бой, который Харви провел на ринге. Он против Олимпии — сплошные мускулы, быстрота и умение. Великолепно.
— Она сильно ударила тебя, чтобы ты понял. Нет, не ударила. Сообщила тебе, скажем так.
— Я этого не ожидал.
— По словам Олимпии, тот, кто опускает защиту, проигрывает.
— Это случается со многими, — ответил Харви, внезапно остановившись перед огромным пустым пространством.
Электра осмотрелась и замолчала.
Неожиданно тишина овладела ее мыслями и погасила весь ее энтузиазм. Она словно пыталась удержать равновесие на листке черной бумаги.
— Это здесь?
— Да, здесь, — подтвердил Харви.
«Зона ноль» — пустое пространство на месте Международного торгового центра. Место, где стояли башни-близнецы. Ниже уровня улицы что-то делали большие экскаваторы, напоминавшие гигантских червей. Все пространство было отгорожено металлической сеткой. На ней были таблички с именами людей, потерявших здесь жизнь.
— Ты тоже ее чувствуешь? — спросил Харви, идя вдоль «Зоны ноль».
— Что?
— Землю там, внизу.
Электра кивнула:
— Я чувствую, что она тонкая, ее как будто нет. Как будто бы она невероятно хрупкая.
— Она не хрупкая. Для меня она словно говорит, постоянно. Я уже слышал голос… Дома мне казалось, что это говорит Дуэйн. А здесь я слышу сотни голосов.
— А что говорят эти голоса?
— Ничего, — ответил Харви. — Они плачут.
Двое ребят обошли по периметру «Зону ноль» и пошли по направлению к Баттерли-парку, на самый юг города. К морю.
Они подошли к тропинке, обрамленной вековыми деревьями и ведущей влево, к зданию, гранитный фасад которого защищали две грандиозные женские статуи.
— Мы пришли, — сказал Харви, пересекая улицу.
— Что это?
— Индейский музей.
— А они кто? — спросила Электра, указывая на статуи.
— Четыре континента. Америка смотрит вперед, Европа окружена своими старыми символами, Азия в медитации, Африка еще спит.
— Четыре женщины, — улыбнулась Электра. — Земля — женщина.
— Ну да. А что делать нам, мужчинам? — поинтересовался Харви, входя в музей.
Внутри был богатый, роскошный интерьер. Большие колонны, высокие потолки, мраморная ротонда, вокруг которой на стенах была выложена мозаика, изображающая, как корабли входят в залив.