Сначала он почувствовал прикосновение к своей спине, потом земля внезапно ушла у него из-под ног. Он потерял равновесие и упал вперед. Больно ударился о тротуар.
Гермес два раза перевернулся. Он лежал, оглушенный, у него болели губы и щека. Он услышал приближающиеся шаги. Увидел их ботинки. Он не мог двигаться. Что-то тяжелое прижало его к земле.
Одна из девушек близко наклонилась к его лицу. У нее были длинные рыжие волосы и изумрудно-зеленые глаза. В какой-нибудь другой ситуации Гермес в нее влюбился бы.
Но сейчас это лицо вызывало у него только страх. И этот прекрасный рот словно собирался его проглотить.
— Что вам… нужно? — выдавил он из себя.
Из его рта вытекла небольшая струйка крови. Кажется, он сломал зуб.
Но ответа не было.
Шенг спал в постели. Он прекрасно знал, что это сон, но не мог проснуться. Он был испуган, потому что это снова был тот же сон. Сон, который время от времени возвращался.
Он был в джунглях, вместе с Харви, Электрой и Мистраль. Это был тропический лес, жаркий и абсолютно тихий. Ни насекомых, ни птиц. Как бы пустой. Среди растений торчал то один, то другой древний памятник — дворец, колонна, обелиск, как будто джунгли выросли на месте города. Потом тропический лес уступал место мелкому белому песку, который скрипел под ногами. На расстоянии вытянутой руки в голубом море виднелся маленький остров, покрытый водорослями. Они все четверо ныряли в тихие воды. На пляже их ждала женщина. Ее лицо было закрыто вуалью, и на ней было надето очень узкое платье, на котором изображены все звери мира. Шенг не мог выйти из воды. Женщина сама подходила к нему, ее одежда вздувалась от воды. Она протягивала ему правую руку. Шенг видел, что она держит в руке безжизненное тело почтового голубя.
И в этот момент он открыл глаза.
Шорох крыльев и негромкий стук в стекло — это звук, который Харви мог расслышать даже в самом крепком сне. Он сел в постели, словно и не спал, и, даже не зажигая света, поднялся на чердак. Он распахнул окно. Это был голубь Гермеса. Все еще под впечатлением от сна Харви впустил его и посадил в клетку рядом с другим. Он вытащил послание и прочитал:
«Мы ждем вас завтра
на празднике в „Сити-холл“.
Ваш друг у нас.
Если вы хотите снова его увидеть,
принесите все, что нужно».
ПРАЗДНИК
Следующий вечер наступил очень быстро. Господин Миллер, сидя в кабинете, поднял взгляд от своих бумаг.
— Войдите, — сказал он.
Это была его жена. Как всегда, она двигалась осторожно и придержала дверь, чтобы не хлопнуть ею.
— Ушел? — спросил профессор, сняв очки и положив их на стол.
— Элегантный, Неузнаваемый, — ответила ему жена. — По-моему он даже причесался.
Господин Миллер встал с кресла и обошел письменный стол, чтобы выглянуть из окна.
— Это хорошо.
Жена встала рядом с ним. Оперлась на его плечо и вздохнула.
— Ты не волнуешься?
— О чем?
— На дворе ночь. А он ушел на вечеринку один.
— Ему четырнадцать лет. И он не один. Он с друзьями.
— Да, но…
— Но что? — Профессор медленно повернулся и обнял жену. — Нет. Не говори об этом. И даже не думай.
— Я постараюсь не опекать его. Но это нелегко.
— Это нелегко для всех. И для него в том числе. Но если он решил развлечься, пускай. Доверимся ему. Он наш сын, разве нет?
— Дуэйн был бы счастлив его сопровождать… и подождать его.
— Кто тебе сказал, что он этого не делает?
Госпожа Миллер всхлипнула, уткнувшись в рубашку мужа.
— Именно ты и сказал.
— Почему именно я?
— Потому что ты самое рациональное и логическое существо на свете.
Господин Миллер медленно высвободился из ее объятий.
— Иногда рациональности недостаточно.
Он подошел к столу и взял стопку листов.
— Помнишь, я говорил о температуре в океане?
— Те, кого ты заставил все переделать?
— Все подтвердилось. На полградуса выше! — Господин Миллер поднял глаза к небу. — Ну и? Какая логика может объяснить такие вещи? Море разогревается, как гигантская кастрюля под давлением. Это не просто парниковый эффект. Это из-за присутствия человека и максимальной реализации его возможностей.
— Это серьезно?
— Нет. Это более чем серьезно. Это катастрофа. Если бы Земля была пациентом в больнице, можно было бы уже доставать его завещание. Мы, взрослые люди, должны волноваться об этом. А не о том, что наш сын пошел на праздник.