– Кель Синистра, – сказал Вир, – хорошо.
И взмахнул рукой. Копыто, торчащее из клубка тумана, дернулось, туман заклубился сильнее, и из него поднялась фигура коня. Но, Гор милосердный, что это был за конь – скелет, обтянутый странно подрагивающей черной кожей с пятнами неприятного темно-розового цвета. Без хвоста, без гривы, без глаз – только фиолетовый туман сочился из ушей и ноздрей, да вроде бы светилось что-то в глубине глазниц недобрым светом. Потрясенный общий вздох сопровождал явление в мир этого чудовища. Виру, однако, это зрелище явно было не внове – он легко запрыгнул в седло и развернул свою чудовищную лошадь к замершим разбойникам.
– Пойдете цепочкой. Первым – я и эти двое, – Вир кивнул на зомбаков, – за мной – атаман. Дальше – как сами решите. Каждый все время смотрит на впередиидущего. Кто отведет взгляд хоть на мгновение – останется на тонких путях сам, и все за ним идущие останутся.
– А моргать-то можно? – поинтересовался кто-то обреченным голосом.
– Можно. Но взгляда не отводить. Идти, не отставая и не опережая. Впередиидущий остановился – остановиться. На отряд могут напасть всякие… звери, и не только. Вы с ними ничего сделать не сможете, этим я сам займусь. Все понятно?
Оштон только кивнул. Быстро выстроил ватагу в линию, поставив в голове тех, кто понадежнее, а в хвост – кого и потерять не жалко. Обернулся к Виру:
– Готовы.
– Тогда пошли. – Вир причмокнул и легонько хлестнул поводом шею своей жуткой лошади. Та, мерно перебирая ногами, двинулась с дороги прямо в придорожные кусты. По бокам лошади так же мерно шагали две фигуры – одна высокая и грузная, вторая – пониже и похудее. Оштон пожал плечами и шагнул следом.
Дружина Аларика прочесала лес четыре раза, но не нашла ничего, кроме совсем свежих следов. Двое прошлогодних выпускников Джубанской академии заработали жесточайшую мигрень, пытаясь проследить кого-нибудь из разбойников, но ничего не выходило. И ничьего внимания не привлекло странно нервное поведение лошадей на одном участке дороги, примечательном разве что основательной засекой. Но таких засек на дороге было десятка два, и эта чем-то особенным ничуть не выделялась.
Аларик долго пытался выпытать у болезненно жмурящегося мага ответ на вопрос: «Как посреди дня в небольшом лесу могли бесследно пропасть сорок человек?» – но так ничего не добился и махнул рукой.
– Лучше бы я собак взял, – сказал он, раздраженно всадив шпоры в бока своему скакуну.
Маги обиделись, но Аларик, как ни странно, был прав – собаки лучше всех животных чуют проявления черной магии, и, будь в отряде Регведского воеводы хоть одна завалящая дворняга, вся эта история могла бы сложиться иначе.
Три человека сидели за угловым столиком таверны «Боевой единорог». Двое – зрелые крупные мужики, сразу видно, из простолюдинов – потягивали эль из больших деревянных кружек, а третий, помоложе и поважнее, баловался игристым из пузатой бутылки.
– Прочитать надпись вы все равно не сможете, – сказал молодой негромко, – поэтому просто будете сравнивать ее вот с этой. – Рука скользнула по столу, подтолкнув в сторону собеседников небольшой лист бумаги.
– И все же, милсдарь, при всем моем к вам уважении, – один из мужиков со стуком поставил кружку на стол, – план ваш мне не нравится. Мало того что библитек этот напротив окружного сторога стоит, а, стало быть, случись какой шум, стражи сбежится – не перечесть, да и парочка магиков в стороге завсегда обретается. Так еще и искать там незнамо чего в подвалах. А мож, того, что вам надобно, там и в помине нет?
– О стороге не беспокойся, – ответил тот, что помоложе, – а насчет подвалов… может статься, этого там и в самом деле нет, но лучше бы вам его найти. Потому что, если книга – там, а вы мне скажете, что не нашли…
Оба мужика сглотнули и одновременно потянулись к кружкам.
– Ты лучше скажи мне, – продолжил молодой, – почему тебя Кровавым Мешком прозвали?
Один из мужиков хихикнул и уткнулся лицом в кружку, скрывая улыбку. Второй же пожал плечами:
– Годов шесть назад дело было, я тадысь стражником в Тароне подвизался. И как-то туго у меня с деньгами стало… А тут такое дело случилось, шайка Хорька Мисимы княжеские хоромы обчистила. Не столько наворовали, сколько побили да испоганили. Ну, князь и посулил по золотому за голову каждого из десятерых бандитов Хорьковых. И листки с портретами вывесили, честь по чести. Ну, я тут эти головы собрал, в мешок покидал, отнес князю, деньги свои получил… ну и подался в леса, на вольные хлеба да на широкие дороги.
Молодой недоуменно нахмурился:
– Почему ушел-то из стражи, я не понял?
Ответил второй, вынув лицо из кружки:
– Дык ведь он, Оштон-то, настриг этих бошек не у бандитов Хорьковых, а у первых попавшихся, кто на портреты более-менее рожей походил. Мисима-то залетным был в Тароне, ни его самого, ни бойцов его никто толком в лицо и не знал.
Вир посмотрел недоуменно на бывшего атамана, потом откинулся на спинку и захохотал басом.
– Вот это мне нравится. Это по мне, – сказал он, отсмеявшись и утирая слезы, – только смотри у меня. Меня так обмануть не вздумай, я тебе не князь Таронский.
– Не сумлевайтесь, милсдарь, я, мож, и не умней стряпчего, но кой-чего разумею. Что вас дурить себе дороже встанет, понимаю.
– Рад, коль так, – сказал Вир, допивая вино и поднимаясь, – до скорой встречи, господа. Жду вас здесь же завтра вечером, и непременно с книгой.
Часы на башне негромко прогудели три раза. Покачиваясь и на каждом третьем шаге опираясь на стены домов, по улице прошествовал пьяница. Задержался, прислонившись к столбу, громко рыгнул и застыл в задумчивости. Но сдержался – сглотнул и, бормоча что-то нечленораздельное, побрел дальше. Скрылся за углом, и переулок снова затих. Но ненадолго – в куче мусора, дожидавшейся мусорной повозки, послышалась возня, и, стряхнув несколько тряпиц и веток, из нее выбрались две тени и метнулись к стене длинного дома, занимавшего почти весь квартал. Обитая железом небольшая дверь была единственным украшением глухой стены этого двухэтажного здания. Тени завозились возле двери, послышалось негромкое звяканье.
– Чтобы я от пьяни подзаборной по мусорным кучам прятался! – пробормотала раздраженно одна тень. – Давай, Жмых, шевелись. Долго мы еще тут будем торчать, как ночные невесты в ожидании клиента?
– Не кипешуй, Оштон, – ответил Жмых, не отрываясь от замка, – это тебе не прохожих да проезжих дубиной по голове лупить, тут соображалка нужна, да и терпение не помешает.
– Тебе ж некромант наш ключ магический дал, че ты железками своими ковыряешься? Не ровен час, нагрянет кто потрезвее.
– Говорю тебе, не кипешуй. Первый палец – сам говоришь, что ключ магический, применю я его, а тут его магики и почуют, мало ли что там этот Вир баял. Второй – он мне еще пригодится, а этот замок я и так открою. Ну вот, я же говорил…
Дверь, негромко скрипнув, открылась, и две закутанные в серые балахоны фигуры скользнули внутрь здания.
– Зажигай свою гнилушку, – пробурчал голос Оштона.
– Щас.
В темноте медленно разгорелся и засиял неярким светом трепещущий желтый огонек. Жмых приподнял лампу, осветив уходящий во тьму коридор, удовлетворенно хмыкнул и направился в темноту. Оштон, озираясь по сторонам, пошел следом. Миновали пару комнат, судя по запаху, с припасами для кухни, свернули в другой коридор и вышли к развилке. Жмых остановился и достал схему.
– Так, – пробормотал он, водя пальцем по обрывку бумаги, – все так. Сюда – будет в главную залу, а нам, стал-быть, сюда.
Коридор за дверью был освещен, и Оштон ощутил некоторое беспокойство: Вир ничего такого не говорил. Но Жмых уверенно прошествовал направо, дошел до очередной развилки, на которой повернул налево. Оштон, поеживаясь под балахоном, последовал за ним.
– Не по мне это, – бормотал он себе под нос, – по углам таиться, как крыса.
Скоро путь им преградила очередная дверь, за которой обнаружилась небольшая лестница, ведущая вниз. Выход с нее был закрыт на замок, но, взглянув на него, Жмых только презрительно скривился. Он даже не стал лезть за отмычками, в мгновение ока открыв замок подобранной прямо из-под ноги щепочкой. За дверью было темно, жарко; пахло сухой кожей, бумагой и порошком от мышей. Жмых пару раз шмыгнул носом, быстро втянул внутрь Оштона, закрыл дверь и расчихался так, что лампа погасла.