После ему сказали, что король дурно спал и хочет видеть нового лекаря. Стража у дверей пропустила его без единого слова. Разумеется, король выглядел здоровым и сильным и в лекаре не нуждался. Здесь был и Тео, не понимающий, куда девать свои руки, и Клод де Мариньи стоял неприметно в углу. Он поклонился низко и медленно.
– Ваше Величество.
– Доброго утра, мастер Гонтье. Надеюсь, новый дом вам по нраву? Равно как и новая должность.
Улыбка получилась натянутой, и этого Пьер не скрывал.
– Вы слишком щедры, мой король. Но, поверьте, такие, как я, работают лишь за то, что было обещано.
– От королевской милости не отказываются, мастер Гонтье, – мягко встрял Клод де Мариньи. Всем видом молодой человек источал яд и насмешку. – Иначе в следующий раз ее можно и не дождаться.
Пьер смолчал, поклонился и ему тоже. С большим удовольствием он окунул бы его рожу в чан с помоями. Может, как-нибудь в следующий раз.
– Оставьте, – перебил их Филипп. – Мастер, поговорим о делах.
О делах? Свое дело он сделал, рассказать кому – не поверят. Но теперь его держат в королевском плену. Не слишком высокая честь, уж поверьте.
– У Людовика нелады с памятью, вам это известно?
У Людовика?
Король смотрел на него не мигая. Мариньи со вздохом закатил глаза.
– Его Величество говорит о своем наследнике, мастер Гонтье, – с нажимом подсказал ему он. – Потрудитесь ответить.
О наследнике – быстро же они разобрались с Теобальдом! Вот уже имени, считай, и не стало. Теперь навсегда.
Пьер кивнул. У Тео действительно отшибло остатки ума. Он помнит его, помнит, что они немного знакомы. Вот, в общем, и все. А так, как был дураком, так и остался.
– Все верно. Но это скоро пройдет. Я надеюсь. Как понимает Ваше Величество, не так часто в нашем городе живых людей лишают сердец.
Если они и ходят без сердца, то от рождения.
Филипп поднял руку. Пьер замолчал.
– Мне это неважно. Я знал, что ему придется рассказывать, как быть королем. Придется учиться всему остальному – пускай. Моих родных детей учили не год и не два – им это, как видите, впрок не пошло. Куда важнее, что новый Людовик будет таким же, как я. Холодным, как сталь. Холодным, как камень. Попомните, мастер Гонтье, Франция будет первым царством на свете.
С дураком у руля. Пьер слышал когда-то давно, хотя, может, это были грустные страшные сказки, как дураков и безумцев собирали по округам, сажали на корабль и отпускали их одних в глубокое чистое море. «Корабль дураков», его так называли. И капитан их – безумец. Теперь вся Франция будет таким кораблем. Но кто сказал, что Филипп Красивый в здравом уме.
– Мастер Гонтье. Как вы поняли, у вас теперь должность придворного лекаря. Вам хватит знаний и хватит умений. Вдобавок вы будете помогать моему сыну Людовику.
– А прежний Людовик?
– А прежний Людовик – не ваша забота. Не ваша печаль. Ваша забота – служить стране и короне. А корона говорит вам собрать все нужные книги, и чтобы через две недели Людовик снова мог читать и писать. Через месяц чтобы знал этикет при дворе. Через два – чтобы мог связать пару слов на греческом, английском, латыни. И через два месяца, Пьер Гонтье… Через два месяца будет прием. День рождения моего нового сына. Потрудитесь, мастер, чтобы я признал в нем родство. Людовик, ты можешь идти. Мастера с собой забери.
Тео смущенно улыбался и топтался на месте. Пьеру хотелось сбежать. У него подгибались колени, немного, но все же.
– Справедливости ради, мой добрый король, – выдавил он. – За два месяца этикет, латынь, еще что прикажете? Кому это будет под силу?
– Что вас беспокоит, мастер Гонтье? – Клод де Мариньи наслаждался его беспокойством, будто отменной едой. – Вы знакомы по учебе в Сорбонне. Ваш друг, а отныне ваш господин, и так это знает. Не ваш ли любезный Сократ говорил, что любое знание – уже в твоей голове, о нем надо лишь вспомнить? Так вперед. Или вы могли найти человека получше?
Пьер вспомнил предложение, о котором никому неизвестно. Предложение, которое, если вдуматься, было не самым плохим для страны. Клод-«Людовик» на троне, Англия просит пощады.
– Я выбрал достойного короля.
Король Филипп в ответ только бесстрастно кивнул.