– Тогда я сказал вам, что делать. Не подведите.
За дверями, у самого поворота Клод де Мариньи догнал их обоих.
– Мастер, постойте.
Тео остался стоять у окна, а человек-с-кольцом приблизился к Пьеру.
– Я не знаю, мастер, где вы оплошали, – промолвил он и гаденько улыбнулся. – Король тоже не знает, но я неладное чую. Поверьте, когда на вас не обращают внимания, вы учитесь подмечать все детали. Король видел сердце и в груди действительно пусто, но в чем-то вы лжете. Когда я узнаю, о, когда я узнаю, вам дорога на плаху. Я первый подброшу поленья на ваш погребальный костер, если королю так будет угодно. А ему будет угодно. Железный король не знает пощады. У вас будет повод в том убедиться.
***
Время текло, и Тео даже привык к тому, что его теперь называли Людовиком. Однажды он сказал Пьеру, будто это его второе имя и его новым друзьям оно больше по вкусу. Пьер не стал с ним спорить. За такие споры не сложно лишиться языка или жизни – ему пока нужно и то, и другое. По утрам его будил все тот же мальчишка с кувшином холодной воды и маленьким тазиком. Полотенце с узором в каждом углу. Теперь у него был даже гребень – Пьер не помнил, чтобы раньше он пользовался хоть чем-то подобным, но отныне приходится.
К нему теперь захаживали вельможи. Грузные старики, причитающие дамы, девицы. У одной несварение, другой – сифилитик, у всех голос жалобный и тоскливый. Они выматывали ему все нервы, а затем, наскоро проглотив свой обед, он шел к Теобальду, отныне Людовику. Тео-Людовик обычно ждал его у окна, следил за поздними мухами, гладил прожилки на опавшей листве.
– Пьер, отчего опавшие листья весной не взлетают обратно на ветки?
Пьер клал на стол перед ним стопку книг, что дураку никогда не потребуются.
– Оттого же, отчего мертвецы после смерти не приходят в свой родной дом, Ваше Высочество.
Отныне король велел называть его так. Это к радости, сказал он, что у него нарушена память. Будет проще его убедить, что он и есть потерянный принц. Что я ему настоящий отец.
Будут вопросы – Пьер Гонтье скажет «Людовику», что это лишь из-за долгой болезни.
– Ваше Высочество помнит, что мы учили вчера?
Тео-дурак или принц Людовик сокрушенно вздохнул.
– Помню, но смутно, мастер Гонтье.
Если дурак в состоянии выучить молитвы на сложной латыни, то и это он выучит.
– Говорите, Людовик.
Да, к имени ему надо привыкнуть. Им обоим.
Тео вздохнул.
– Кто вы?
– Я принц Людовик, а отец мой – Филипп IV, и он король Франции.
– Ваши братья и сестры?
– Карл и Филипп. Сестра Изабелла на английской земле. Я увижу ее?
– Взрослые наследные принцы не скучают по сестрам, которых не видели десять лет. Вам придется это запомнить.
Тео вздохнул. Он вздыхал каждый день. Перечислял родственников, имена – у него, оказывается, столько родни! – но отчего-то никто с ним не хочет увидеться. Только слуги, которым король запретил разговаривать с ним. А где-то – в монастыре или, может, в темнице прозябает настоящий Людовик. Может, даже с принцем Филиппом и Карлом. Об этом никто не узнает. Изабелле-принцессе повезло, что Англия далеко от Парижа.
– Мастер Гонтье, вы говорили, что в честь меня будет праздник?
Будет, и с большой вероятностью с него, Пьера Гонтье, на этом празднике слетит голова. С Теобальда-Людовика, может быть, тоже.
– В начале ноября, Ваше Величество. День Вашего рождения. Пир и празднества. Все в стране пожелают Вам счастья.
– И я увижу отца? Моего короля?
Теобальду отчего-то было нужно внимание, дружба, любовь, Пьер не понимал этого раз за разом. Действительно, кому в этом мире нужно подобное? Разве что только дураку и безумцу.
– Увидите, Ваше Высочество.
Теобальд улыбался, даже брался за книгу и после не жаловался, что устает. Какая разница, что понимает он сейчас только картинки на буквицах и полях.
Рана на груди заживала действительно быстро. Король был пока доволен и этим. Чем Тео-дурак порадует его на грядущей неделе? Пьер решил сосредоточиться на этикете. Проще объяснить, как следует вести себя за королевским столом и что говорить, чем учить склонения глагола dominari. А пока Пьер будет при разговоре с Филиппом набрасывать на клочке пергамента кривой и неверный рисунок мозга, заверяя его, что обучение вскоре пойдет с ускорением. Его вызывали к Филиппу раз в три дня. Рассказать об успехах. И сегодня он тоже у него этим вечером, и опять за королем, как тень, стоит Мариньи. Тень Мариньи всегда за Филиппом, с той лишь разницей, что его отца, Ангеррана, Пьер еще не видал. Король опасен и мудр, думал Пьер прежде. Теперь же он не мог понять, кто из них троих – он, Филипп или же Тео – больший безумец. Видно, кто-то из них с королем, раз оба надеются, что их обман останется тайной.