Паулит был облачен в красную судейскую мантию, а шею его украшала золотая цепь, знак особых полномочий. Этому человеку уже перевалило за шестьдесят, и его морщинистое лицо окружала короткая седая борода, подчеркивавшая узкие губы. Большие синие глаза сэра Уильяма светились умом и властью, однако чувства в них не было. Я знал, что он председательствовал в этом суде уже пять лет, с момента его основания. В свое время он был судьей на процессе над Томасом Мором, а за девять лет до того командовал королевскими войсками, направленными против мятежников на север страны.
Он начал с того, что обратился ко мне с едва заметной улыбкой:
— Сержант Шардлейк, с мастером Дириком я знаком, но вы впервые посещаете наш суд.
— Да, сэр, — ответил я.
Судья смерил меня взглядом и слегка нахмурился. Я понял, что его смущает вмешательство королевы. Коротко кивнув в сторону разложенных перед ним бумаг, Паулит произнес:
— Я вижу тут довольно странные утверждения. Прошу изложить дело.
Винсент привстал на своем месте:
— Если мне будет позволительно обратиться к тонкостям процедуры, сэр, то замечу, что бумаги персонального представителя истца перевязаны красной лентой, а не черной. А это является нарушением правил…
— Не надо говорить глупостей, брат Дирик, — невозмутимо ответил Паулит. — Садитесь.
Мой противник покраснел, но остался стоять:
— Кроме того, документы в том виде, в каком они есть, были представлены позже срока…
— Садитесь же, — повторил председатель суда.
Дирик, хмурясь, опустился на место. Он-то надеялся хотя бы на укоризненное слово в мой адрес со стороны судьи!
А Паулит тем временем повернулся ко мне:
— Итак, сержант Шардлейк?
Я сделал все, что мог, располагая столь слабыми свидетельствами.
Заскрипели перья: Барак, Фиверйир и Миллинг начали записывать. Я рассказал о долгой дружбе Майкла с детьми Кертисов, о его добром нраве и репутации хорошего учителя, а также о том, что он серьезно встревожился за Хью после недавнего визита в Хэмпшир. Отметил, что, по мнению матери Майкла, поданный им иск заслуживает срочного расследования.
Когда я договорил, Паулит повернулся к Бесс и с полминуты внимательно изучал ее. Покраснев, пожилая женщина неловко ерзала на своем месте, но не отводила глаз. Преподобный Бротон опустил свою ладонь на ее руку, заслужив тем самым неодобрительный взгляд судьи. Наконец Паулит вновь переключился на меня.
— Итак, весь иск основывается лишь на показаниях матери, — проговорил он.
— Именно так, сэр Уильям.
— Смерть истца представляется мне достаточно странной. Самоубийство… должно быть, он повредился в уме.
Бесс коротко всхлипнула, однако Паулит оставил сие без внимания.
Я продолжил:
— Нов таком случае, сэр, событие, лишившее разума этого доброго и достойного человека, должно и в самом деле оказаться очень серьезным.
— Я бы не утверждал это столь категорично, мастер Шардлейк. Скажем так: оно может оказаться серьезным. — Председатель суда повернулся к Дирику. — Теперь заслушаем представителя мастера Хоббея, поскольку сам ответчик, как я вижу, отсутствует.
Винсент поднялся:
— Мой клиент занят выполнением контрактов: в настоящий момент он поставляет древесину для нужд королевского флота в Портсмуте… Это, как вы понимаете, дело государственной важности. — Дирик многозначительно посмотрел на меня и добавил: — Древесина, должен уточнить, из его собственных лесов, а не из владений Хью Кертиса.
Паулит на мгновение задумался:
— Насколько я понимаю, перспектива брака подопечного не рассматривается?
— Абсолютно верно. Мастер Хоббей не хочет женить своего воспитанника до тех пор, пока тот не найдет себе невесту по собственному выбору. — Дирик повысил голос. — Как нам известно, человека, подавшего столь возмутительный иск, более нет в живых. Свидетельство его матери представляет собой всего-навсего досужие домыслы. А показания преподобного Бротона связаны лишь с предоставлением опеки, а сие произошло много лет назад. — Тут в тоне его появилась укоризненная нотка. — Эта опека была предоставлена мастеру Хоббею на абсолютно законных основаниях, посредством должной и надлежащей процедуры, с соблюдением всех норм и предписаний.