– Я могу отсканировать его и отправить Грейвзу прямо в Старлайт. Я написал ему раньше, сообщив, что она прибыла рано, поэтому он ждет. Он может отправить его в архив в течение часа.
– Нашему упырю адвокату есть что добавить? – я не пытаюсь скрыть юмор в своем голосе.
Грейвз – упырь и чертовски хороший адвокат. Его знакомство с оборотнями и другими сверхъестественными существами было бесценным. И все, чего он не знает, он узнает. Он потрясающий актив, и я очень рад, что он на нашей стороне.
– Знаешь, у него всегда есть что добавить.
– Он упомянул, что, по его мнению, это немного поспешно, подписание такого контракта, никаких реальных переговоров. Он спросил меня, действительно ли ты этим хочешь заняться.
– Иногда то, что мы хотим, не имеет значения. Мы делаем то, что должно быть сделано.
– Я знаю, что ты так думаешь. Но он кое-что нашел…
– Нет. Условия согласованы. Назад дороги нет.
Я выглянул в окно, мелкий дождь, который был раньше, теперь непрерывно падает простынями.
– Я знаю, что у тебя есть планы на эти выходные. Если не уедешь сейчас, не успеешь, пока дороги не смоет.
– Ты, наверное, прав. Я завезу ее машину в задний гараж, заберу свои вещи и отправлюсь в Старлайт. После того, как перешлю это Грейвзу.
– Звучит отлично. Удачи, Клейтон.
– Спасибо. – Он делает паузу, и я смотрю на него, приподняв бровь. – Поздравляю, Коул. Я желаю тебе всего наилучшего.
Я поднимаю бокал за него, не в силах пропустить намек на беспокойство на лице моего кузена, затем поворачиваюсь к окну, когда он уходит.
– Всего наилучшего, – бормочу я себе под нос. – Посмотрим.
Глава 5
Ди
У меня было время только на быстрый душ. Это была долгая поездка, и, хотя идея долгого горячего купания в гигантской ванне была заманчивой, я не собиралась опаздывать на ужин. Одевшись в единственную профессиональную одежду, которую взяла, я задумалась о семействе. В большом доме царила почти полная тишина с тех пор, как Клей оставил меня в моей комнате одну, единственным звуком был кричащий ветер и проливной дождь, бивший по окнам.
Я провожу щеткой по своим длинным волосам, распрямляя некоторые локоны, запутавшиеся от пара после душа. Наношу немного помады на губы и немного туши. Волнение окрашивает мои щеки, и я понимаю, что у меня нет времени на большее. Нет, если я хочу удовлетворить свое любопытство и изучить искусство в этом доме по дороге на ужин.
Стук моих каблуков эхом разносится по коридору, высокий потолок почти невозможно увидеть в тусклом свете. Я возвращаюсь к изогнутой лестнице и вынуждена переориентироваться, вспоминая объяснение Клея, когда он привел меня в мою комнату. Я поворачиваю направо, прочь от того места, где находилась входная дверь, и направляюсь к тому, что, как мне кажется, является задней частью дома. Я иду медленно, не отрывая глаз от картин на стенах. Гобелен, которому могут быть сотни лет, висит над длинным узким столом. Дерево красивое, но голое, и мне интересно, как давно оно здесь. Никакая пыль не портит поверхность, и я наклоняюсь вперед на носках, кладя руки на поверхность стола, исследуя кропотливую работу над гобеленом. Золотые нити блестят, и я слежу за узором. Мои пальцы чешутся прикоснуться к ткани, но я сопротивляюсь этому желанию. Даже минимальный контакт может вызвать повреждение хрупких волокон, и я бы никогда не позволила себе этого.
Мой осмотр прерывается звуком, и я отпрыгиваю назад, не желая попасться на этот ранний взгляд на сокровища, хранящиеся в этом доме. Беглый взгляд в тени вокруг меня никого не обнаруживает, я поправляю пиджак и продолжаю свой путь. Я дохожу до перекрестка коридоров, и справа появляется свет. Я слежу за ним и удивляюсь, когда он ведет меня не в столовую, а в кабинет. В каминной решетке мерцает огонь, и я вижу, что стены окаймлены полными книжными шкафами. Над камином висит картина, и я сразу обращаю на нее внимание.
Я шагаю вперед, сосредотачиваясь на мазках кисти, которые могу разобрать. Женщина на холсте находится в движении, ее черные волосы ниспадают на обнаженные плечи, а ее кожа сияет серебром, как если бы она стояла прямо в лучах лунного света. В ее глазах есть намек на что-то, что преследует меня, притягивает меня ближе и манит. Она – настоящий шедевр.
Звон льда о граненый хрусталь останавливает меня, когда я достигаю очага. Огонь громко щелкает, на меня накатывает жар. Я поворачиваюсь и вижу мужчину, большого, внушительного, великолепного мужчину, стоящего в другом конце комнаты. Я была слишком очарована этим произведением искусства, чтобы даже заметить его. Его темные глаза смотрят на меня, когда он делает глоток янтарной жидкости перед тем, как поставить стакан на стол, к которому прислоняется. Когда он скрещивает руки на груди, его рубашка туго натягивается на изгибах его бицепсов, и я сглатываю, внезапный жар, не связанный с огнем за моей спиной, вспыхивает во мне.