— Боюсь, что нет, — сказал Чарльз. — Я никогда о нем не слышал.
— Тем хуже для тебя, — сказал пикси, отвернулся к книге и начал читать.
— Я хотел бы спросить, — снова попробовал Чарльз, — не могу ли я немного поговорить с вами на одну печальную тему?
— Существует только одна печальная тема, — сказал пикси. — И я всегда готов обсудить ее. Но сначала позволь мне уменьшить тебя до более подходящего размера. Не бойся. Когда наш разговор подойдет к концу, я восстановлю твои первоначальные параметры.
Хотя Чарльза несколько озадачила эта речь, ему было совсем не страшно. Пикси достал из кармана карандаш, нарисовал диаграмму на ботинке Чарльза, сказал пару волшебных слов, и Чарльз, не успев и глазом моргнуть, увидел, что находится на одном уровне с чудесным человечком.
— А теперь, — сказал пикси, — чувствуй себя свободно, и мы побеседуем на самую печальную тему в мире. Но сначала позволь мне сказать, что имя, выбранное мною для себя, Де Квинси.
— Пикси сами выбирают себе имена? — удивился Чарльз.
— Разумеется. Почему нет? В двадцать один год, когда меня призвали для выбора имени, прекрасное имя Де Квинси еще никому не было присвоено, так что я остановил свой выбор на нем. Что приводит меня к самой печальной теме на свете. Я говорю о музыке английской прозы. Она погибла. Мы утратили ее. Музыка прозы осталась в прошлом. — На этом месте он вынул носовой платочек. Он определенно намеревался плакать.
— Не плачьте! Объясните мне, — сказал Чарльз. — Я не понимаю, что вы имеете в виду под музыкой прозы.
— Для этого тебе нужно почитать великих английских писателей, — ответил пикси, — произведения которых возносятся бессмертными знаменами на башнях и стенах блистающей крепости — нашего родного языка!
— Батюшки, — сказал Чарльз. — Как вы красиво говорите. Я бы очень хотел понимать все эти вещи.
— Никто, — сказал Де Квинси, — никогда не сможет обвинить меня в том, что я не делаю все для того, чтобы сохранить чары и гармонию нашего языка. Если я прошу налить мне чашечку чая за завтраком, я делаю это как художник. Но, — и здесь он глубоко вздохнул, — меня не ценят по достоинству. Кого сегодня волнует музыка английской прозы? Никого, абсолютно никого. И это самая печальная тема — единственная печальная тема — на свете.
— А как же Шекспир? — спросил Чарльз. Однажды летом какие-то люди останавливались переночевать на ферме Меррипит, и один из них забыл там книгу «Сон в летнюю ночь».
— Снимай шапку, когда упоминаешь его имя! — приказал пикси, и Чарльз немедленно подчинился. Де Квинси и сам скинул свой коричневый капюшон, обнажив совершенно лысую голову.
— Вы читали его смешную книжку про пикси? — спросил Чарльз.
— Раньше, чем ты родился или хотя бы подумал об этом, — ответил пикси. — Он посетил Волшебную Страну, чтобы написать ее. К моему великому сожалению, это было еще до моего появления на свет, хотя наши предания до сих пор хранят историю его временного пребывания в Волшебной Стране… Но мы забываем о музыке английской прозы. Это утрата, душераздирающая утрата! Как не проливать горькие слезы, думая об этом! — И на этом месте маленький человечек и впрямь начал рыдать. Чарльз заметил, что слезинки, скатывавшиеся по обеим сторонам его носика, похожи на мелкий неровный жемчуг. Они мелко стучали и подпрыгивали, падая на землю, и были похожи на град — правда, в отличие от града, они не таяли.
— А можно мне взять немного этих красивых слез? — застенчиво спросил Чарльз.
— «Слезы, напрасные слезы, не вижу в них смысла», — сказал Де Квинси, не упуская случая процитировать Теннисона. — Да, да, ты можешь их взять, но тебе от них будет мало проку. Слезы фей — это семена цветка очанки. Мильтон, кстати говоря, упоминает это растение в «Потерянном рае». Посади слезы фей, и взойдет очанка. Эксперименты показали, что мои слезы всегда дают сиреневые цветы.
После этого наступило долгое молчание, и Чарльз, у которого было доброе сердце и который любил говорить о том, что интересно другим, спросил пикси про книгу, которую тот читал. Он подумал, что пикси будет приятно про нее поговорить.
— Труд, с содержанием которого я в данный момент знакомлюсь, представляет собой словарь, — ответил пикси. — Из страниц словаря можно извлечь немало полезных и приятных для ума сведений. Я прочел и изучил все буквы алфавита — все, кроме «я». Ты мог заметить, что я никогда не употребляю слов, начинающихся на букву я — кроме слова «я», разумеется. Причина этого в том, что я еще не изучил ее.