— Я люблю тебя, — произнесла Софи и крепко обняла сестру. — Прощай!
Мария обернулась, чтобы в последний раз помахать ей рукой, а потом покинула комнату. Она собиралась обмануть остальных членов семьи, сказав им, что Софи пошла исполнять свои обязанности костюмерши, чтобы они думали, что она находится за кулисами и помогает выступающим переодеваться. Мария не почувствовала, что сама находится во власти обмана. Не поняла, что Софи попрощалась с ней навсегда.
Эпилог
«В мире существует уйма трудов, посвященных геофизической разведке, взятию образцов почвы, расчистке и разметке раскопов, но ни одного, в котором говорилось бы о том, как правильно закапывать их обратно», — думала Мария. По ее спине пробегала легкая дрожь. Она прикрывала глаза рукой, словно солнце светило слишком ярко. Туманное свечение стояло над водами бухты. Они поплыли на остров Подзорной трубы в шлюпке Дункана, потому что там была отапливаемая каюта, и теперь Мария, стоя на корме, проверяла свои инструменты. Был конец ноября.
Шагая по мелководью с рюкзаком за спиной и лопатой в руках, Мария порадовалась, что надела сапоги. Ее ноги оставляли на песке глубокие следы. Откуда-то с пляжа доносились детские голоса: наверное, дети резвились в соседней бухте. Она пожалела, что Джеми не смог поехать с ними, и Дункан расстроился из-за этого. В эти выходные была его очередь забирать сына, но родители Алисии приехали навестить их, и они поменялись днями.
Мария забралась на вершину холма и перевела дыхание. Могила индианки была в том же состоянии, в каком она оставила ее в июле. Дункан периодически заезжал проверить, не сбился ли тент, но Мария впервые заставила себя вернуться сюда, и то только потому, что на следующий день обещали снегопад.
Хотя поля и болота уже подморозило, песчаная почва острова оставалась такой же мягкой и податливой. Мария вдавила ногу в сапоге в песок, оставив на нем глубокий след — так развлекаются дети в жаркие летние дни на морском берегу.
Снова прикрыв ладонью глаза, она посмотрела вверх. Тонкая пелена высоких облаков закрывала небо, вокруг солнца образовалась корона — «нимб», как говорила Хэлли.
Мария обошла вокруг могилы, осматривая закрывавший ее тент. Громкий всплеск заставил ее обернуться: скопа поднималась над водами бухты, взмахивая широкими крыльями, в ее когтях билась рыба. Мария посмотрела вслед птице, летевшей в направлении заповедника Лавкрафта. Странно было видеть скопу в это время года: ей казалось, что они улетают гораздо раньше. Откуда-то из детства она помнила, что перелетные птицы покидают Хатуквити до Дня благодарения. День благодарения наступит завтра.
Наконец, Мария вернулась к захоронению. Она долго стояла, глядя на него и тяжело вздыхая. Лопатой она копнула землю, но, засомневавшись, остановилась. Прошлой ночью Мария никак не могла заснуть. Она давно решила, что закопает могилу перед первым снегопадом, и вот время настало.
Детали этого, повторного, погребения не давали ей покоя. Она не хотела снова видеть скелет. Внезапно Марию осенило: нужно засыпать землей раскоп прямо вместе с тентом, который станет погребальным покровом индианки. У нее была одна вещь, которую она хотела положить в могилу, но ее можно было просто подсунуть под тент. Благодаря этому озарению Мария спокойно уснула. Как и собиралась, она проспала до самого звонка будильника. Не дав ей сказать ни слова, Дункан объявил, что взял на работе отгул и поедет на остров вместе с ней. Поскольку у детей начались каникулы, они тоже поехали.
Мария бросила несколько лопат земли на тент и тут поняла, что не может оставить его там. Тент был пластиковый. Будь он из ткани, она бы оставила его под землей, как саван. Но мысль о том, чтобы похоронить индианку, накрыв ее пластиковой пленкой, казалась святотатством. Мария бросила лопату.
Пальцами, скрюченными от холода, она стала отвязывать крепления от колышек. Потом сняла тент с могилы.
Кости лежали на месте; точно такими Мария обнаружила их несколько месяцев назад. Глазами она скользнула по берцовым костям, костям таза, потом посмотрела на череп. С ним ей пришлось труднее всего: череп напоминал о том, что этот скелет когда-то был живым человеком, со своими надеждами и страхами, любовью и ненавистью. При виде черепа ее сердце подскочило, но только раз, и успокоилось. Она успела хорошо узнать этот скелет — останки женщины, которая когда-то любила Чарльза Слокума, — узнать и полюбить ее такой, какой она была сейчас.