— Хорошо, — с милой улыбкой на лице ответила я.
В горле стоял ком, но даже он не помешал мне произносить звуки нарочито звонко и мелодично. Как будто петух меня в задницу клюнул, честно слово. Я самой себе казалась приторной до невыносимости.
Всадники скрылись за углом дома. Лишь один соизволил глянуть на нас, сверкнув алыми глазами. Будто не человек, а голем с рубиновыми зенками. Впрочем, он же инквизитор. А в этих ребятах камня больше, чем в самой злой карге.
Я кивнула на прощание Йозефу и понеслась обратно на ярмарку. Рабочий день никто не отменял, и если мне придется все же бежать спасая свою жизнь, лучше иметь хоть какой-то запас серебра за пазухой. Вернувшись на площадь, я принялась зазывать покупателей, словно у меня были пирожки, а не магические обереги и заговоренные сборы.
— Игрушки детские, из березы! Чай с морошкой, весенний! Подснежники, последние, больше не найти!
Народ потихоньку подтягивался, успокоенный моими простыми предложениями. Больше не звучали слова о чудодейственных отварах и хитрых оберегах. Обычные деревянные побрякушки и чай. Ничего того, что могли бы осудить господа инквизиторы.
Я уже почти успокоились, когда на площади появились они. Народ быстро схлынул с ярмарки, решив лишний раз не мозолить глаза бравым защитникам людей. О, инквизиторы действительно легко разбирались с монстрами и прекрасно отваживали злодеев вроде разбойников. Однако иногда они… чересчур усердствовали в искоренении зла. И это были не те случаи, где лучше перебдеть.
Лоточница, стоявшая рядом со мной, тоже засобиралась. Нервы не выдержали. Хотя она продавала самые невинные рубашки с обережной вышивкой, на севере уже привычной. Ее делали без магических навыков, как дань традициям. А тетушка торопливо складывала товар в корзинки. Я стояла рядом с приклеенной улыбкой и полной корзинкой слабеньких оберегов.
Будь проклята моя любовь к качественной работе. Ведь могла принести обычные игрушки из дерева, абсолютно бесполезные и безвредные. Но не-е-ет! Я решила, что надо хоть немного приложить усилия и зачаровать дерево, превратив его в слабую защиту от болезней. Даже такой хилой хватило бы, чтобы малыш ничем не заразился ближайшие полгода.
И это была магия. А способный инквизитор легко распознает чары, даже такие скромные.
Люди подбирались все ближе. Они лениво прогуливались вдоль прилавков, осматривая прилавки. Их лица ничего не выражали. Это бесконечное безразличие и пугало простых обывателей. Никто не знал, что творится на уме у инквизиторов. Они с одинаковым выражением лица гладили по головам детишек и отправляли преступников на костер.
Я слышала, как они задают вопросы торговцам, шуршат тканями, проверяют корзинки. Все это время мне удавалось сохранять дружелюбие, хотя бы внешнее.
Однако один из них подошел к моей котомке. Он остановился прямо напротив, заглянул в глаза с безразличием истинного члена ордена и сел на корточки, чтобы лучше рассмотреть товары. Мое спокойствие треснуло, словно тонкий утренний ледок в морозное утро. Я стерла с лица улыбку, ведь она уже выглядела нелепо.
Притворство всегда хуже честной неприязни. По крайней мере, так меня учила мама. По крайней мере, я надеялась, что инквизитор оценит мою искренность.
Он стянул перчатку и аккуратно подцепил пальцами завязку мешочка, выуживая его из котомки. Его волосы цвета воронова крыла отливали серебром. Я заметила, что уши инквизитора какой-то неправильной формы, будто заострены кверху.
Мужчина отложил в сторону простенький сбор и принялся рассматривать игрушку. К ней он отнесся внимательнее, долго вертел ее в длинных гибких пальцах и едва ли не на зуб попробовал. Я уже мысленно попрощалась с жизнью и готовилась плести ложь про тетушку, живущую в лесу, но это не понадобилось.
Инквизитор поднялся. Его движения были скупыми, выверенными, полными нечеловеческой гибкости и силы. Смазанным жестом он махнул другим, давая понять, что осмотр окончен и здесь нет ничего интересного. Я склонила голову, чтобы не выдать своего облегчения. Мужчина не сумел распознать тонкую нить чар на игрушке. Наверняка что-то учуял, но так и не нашел.
Инквизитор поднял взгляд на меня, всматриваясь в черты лица, уделяя внимание заплетенным в косу кроваво-красным волосам. Он прищурился. Его угольно-черные глаза не выражали никаких эмоций. Я не чувствовала его.
Все люди вокруг жили, чего-то желали, на что-то надеялись и кого-то боялись. А инквизитор был абсолютно холоден и пуст. Камень. Не так уж они и отличались от худшей версии ведьмы, в которую я превращалась — карги.
— Вам не стоит здесь стоять, — басом произнес инквизитор.